Брат Венец высадит вас, где вы ему скажете, мистер Куинн.
– Спасибо, – сказал Куинн, забираясь в кабину, – а как насчет О'Гор?..
– Счастливого пути, – прервала его Сестра Благодать с непроницаемым видом. – Езжай осторожно, Брат Венец. И помни, если в городе тебе встретятся соблазны, повернись к ним спиной. Если любопытные будут смотреть на тебя, опускай глаза. Если станут делать замечания, не слушай.
– Аминь, Сестра. Что касается вас, мистер Куинн, то постарайтесь вести себя осмотрительно.
– Послушайте, Сестра, те деньги...
– Au revoir, мистер Куинн.
Грузовик покатил по дороге. Куинн оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Сестру Благодать, но она уже скрылась за деревьями.
"Может, ничего не было и я безумнее их всех, вместе взятых?" – подумал он и прооран сквозь шум мотора Брату Венец:
– Славная женщина Сестра Благодать!
– Что-что? Не слышу!
– Я говорю, славная женщина Сестра Благодать, но чувствуется, что стареет. Становится забывчивой, да?
– Если бы!
– Но время от времени все-таки забывает всякие мелочи?
– Ничего подобного! – раздраженно и в то же время с невольным уважением отозвался Брат Венец. У нее память как у слона. Вы бы закрыли окно. Воздух Господень сегодня холодноват.
Действительно было холодно. Куинн закрыл окно, поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. Его пальцы коснулись гладких, прохладных банкнотов.
Он оглянулся в направлении Башни и произнес:
– Что ж, Сестра, an revoir.
Дорога петляла, старый мотор капризничал, и им понадобилось два часа, чтобы добраться до Сан-Феличе, узкой полоски суши, зажатой между горами и морем. Это был старый, богатый и консервативный город, державшийся особняком среди других городов Южной Калифорнии. Его улицы заполняли нарядные пожилые дамы, загорелые пожилые джентльмены и атлетического сложения молодые люди, которые выглядели так, будто родились на теннисном корте, на пляже или на поле для игры в гольф. Увидев опять этот город, Куинн понял, что Дорис, с ее платиновыми волосами и толстым слоем косметики на лице, выглядела бы здесь неуместно, а поняв это, постаралась бы выглядеть совсем уж вызывающе, и все бы кончилось плохо. Нет, Дорис сюда никак не вписывалась. Ее уделом была ночь, а в Сан-Феличе жили люди, предпочитавшие день. Для них рассвет был началом дня, а не концом ночи, и Сестра Благодать с Братом Венец, несмотря на странную одежду, выглядели бы здесь куда естественнее, чем Дорис. "Или я... – подумал Куинн, чувствуя, как теряет уверенность в себе и в осуществимости своих планов. – Я здесь чужой – слишком стар для подводного плаванья и тенниса и слишком молод для шашек и канасты".
Он погладил лежавшие в кармане деньги. Сто двадцать долларов плюс те триста, что ему должен Том Юргенсен, – это четыреста двадцать. Если он вернется в Рино и начнет играть осторожно, если ему повезет...
– Где вас высадить? – спросил Брат Венец. – Я еду в универмаг "Сиэрс".
– Отлично, я тоже.
– У вас друзья в городе?
– Был один. Может, есть до сих пор.
Брат Венец вырулил на стоянку возле "Сиэрса" и остановился, скрипнув тормозами.
– Ну вот, доставил вас в целости и сохранности, как обещал Сестре Благодать. Вы ее знали раньше?
– Нет.
– А чего ж она с вами так носится?
– Наверное, я ей кого-то напоминаю.
– Мне вы никого не напоминаете.
Брат Венец спрыгнул на землю и направился к универмагу.
– Спасибо, что подвезли, Брат, – крикнул ему вслед Куинн.
– Аминь.
Было девять утра. Прошло восемнадцать часов с тех пор, как с ним настороженно поздоровалась Сестра Благодать, так трогательно опекавшая его после. Он снова коснулся пальцами денег и ощутил нити, потянувшиеся от них. "Зачем я только взял эти сто двадцать долларов?" – подумал он и чуть было не окликнул Брата Венец, чтобы попросить его вернуть деньги Сестре Благодать, но вспомнил, что в Башне денег держать не разрешалось. Отдав деньги Брату Венец, он навлек бы на Сестру Благодать неприятности.
Куинн повернулся и быстро зашагал по направлению к Стейт-стрит.
Том Юргенсен торговал лодками и страховал от несчастных случаев на воде. У него была маленькая контора на молу, окна которой были украшены надписями "Продается!" и фотографиями яликов, шлюпок, катеров и шхун, несущихся на всех парах по морю.
Когда Куинн вошел, Юргенсен курил сигару и разговаривал по телефону. Трубка торчала у него над плечом, как попугай