— Николас посмотрел на часы.
— Конечно. У меня есть время. В клинике знают, где я. Но если будет срочный вызов...
— Понимаю. Док... скажите ей, что я выезжаю.
— Хорошо — когда она проснется. Не беспокойся. Николас повесил трубку, подозвал такси и поехал к вокзалу Пенн. Когда он купил билет, до отправления оставалось ещё двадцать три минуты. Николас позвонил Томкину. Ему пришлось долго ждать. Он рассеянно глядел на поток пассажиров. Рядом двое подростков сражались с огромнымирю кзаками, а чуть поодаль, у колонны, стояла молодая женщина и нетерпеливо посматривала по сторонам. “Интересно, кого она ждет?” — подумал Николас.
— Николас? — неожиданно раздался голос в трубке.
— Томкин.
— Я рад, что ты позвонил. Ты подумал над моим предложением?
Подонок! Втянул Жюстину в свои делишки. Николас заставил себя успокоиться.
— Да, подумал. Я начну работать с сегодняшнего дня.
— Отлично. Тогда приезжай ко мне в башню, и мы...
— Нет. Я на вокзале Пенн. Следующим поездом еду на побережье.
— Но...
— Я должен там быть. Там Жюстина.
— Понятно.
— Еще бы, — с яростью выпалил Николас. — Я позвоню завтра.
— Ник...
Он повесил трубку, и голос Томкина оборвался.

* * *

Человек напряженно работал. Он был принят в фирму “Братья Любин” неделю назад. Сначала его отправили на стройку на Ралф-авеню в Бруклине, но потом Эдвардс заболел, и его перевели на Парк-авеню. Томкин платил дополнительно за то, чтобы строительство не выбивалось из графика. Именно эта стройка укомплектовывалась людьми в первую очередь.
Этот человек безропотно и аккуратно выполнял любые задания. Он мало говорил, и никто не замечал его присутствия.
Днем, за работой, у него было время, чтобы обдумать то, что предстояло сделать ночью.
Для него не представляло сложности проникнуть на стоянку в подвале дома, где жил Томкин. Человек въехал туда на пустом заднем сидении “линкольн-континенталя”, который выгрузил пассажиров на улице перед входом. Теперь оставалось только ждать.
Лимузин Томкина показался на стоянке в десять минут четвертого. Томкин страдал бессонницей и первую половину ночи проводил обычно в своем кабинете в новом здании.
Мощные фары осветили стоянку. Шофер поставил машину на место, мотор затих и фары погасли.
Человек знал наизусть последующие действия шофера. Тем не менее, он выждал ровно час после его ухода. Времени у человека было достаточно. Время могло стать лучшим из друзей, но и злейшим из врагов, поэтому человек относился к нему с большим вниманием. Ненужная спешка никогда себя не оправдывала.
Наконец он выбрался из своего укрытия и бесшумно, как тень, подошел к лимузину. В течение нескольких мгновений задняя дверь открылась и снова закрылась. Оказавшись в салоне, человек достал миниатюрный фонарь и хирургический скальпель. Он сделал два аккуратных надреза в форме буквы “Т” на полу перед задним сидением, отвернул края плюшевого коврика и вложил в отверстие небольшой диск диаметром около сантиметра. С помощью эпоксидного клея он восстановил первоначальный вид коврика. Затем его внимание привлек телефон. Человек открыл крышку и установил туда еще один диск. После этого он расположился на сидении так, как сидел Томкин, снял трубку и, не заметив диска, удовлетворенно положил трубку на место. Человек погасил фонарик и выскользнул из лимузина. Через двадцать секунд он уже шагал вдоль Пятьдесят первой улицы, сутулясь в своей черной нейлоновой куртке.
Сейчас же, отделывая холл здания “Томкин Индастриз”, человек одновременно думал над тем, как ему попасть на верхний этаж.
Во время обеда он поднялся на наружном подъемнике до самого конца, на один этаж ниже кабинета Томкина. Здесь на стенах подсыхала свежая штукатурка. Коридоры были пустынны, но человек был начеку, готовый в любую минуту юркнуть в одну из многочисленных дверей. Время от времени человек останавливался и прислушивался, затаив дыхание. Если бы на этаже кто-то был, он бы сразу это почувствовал.
За свою внешность человек не беспокоился. Щеки и нос его прятались под налепками, покрытыми слоем телесного грима, а между деснами и щеками были вложены тампоны. По его походке тоже никак нельзя было узнать мужчину, который приходил в додзё Терри Танака. Теперь его плечи ссутулились и он заметно хромал, будто одна нога была короче другой: для этого правый ботинок сделали немного выше левого.
Изменить