он звонил, и немедленно нажал на рычаг, не опуская трубку. Какая-то женщина недовольно посмотрела на него и пошла искать другой автомат.
Через четыре с половиной минуты раздался звонок, и он отпустил рычаг. Разговор шел на японском.
— Да. — Он слышал глухой шум международной линии.
— Опишите положение.
— Все идет по плану.
— Подробнее. Какие у вас результаты?
— Результаты? — Он, казалось, немного растерялся. — Я на месте и делаю все, что требуется.
— Понятно. — Наступила пауза; в трубке слышались отголоски других разговоров на линии. — Мы хотим быстро покончить с этим делом.
— Мне сказали об этом с самого начала. — Каждые пятнадцать секунд японец тщательно осматривался вокруг. У него не было особых подозрений, но никогда не следует забывать о собственной безопасности.
— Вот именно.
— Но здесь нельзя спешить, вы сами знаете. Мы договорились, что я буду действовать по-своему — иначе я никогда бы не согласился.
— Да, да. Мы знаем. Но жизнь меняется, и последние события в стране требуют ускорить развязку.
— Я никогда так не поступаю. Я…
— А теперь поступите. — Голос был ровным и мягким, как шелк. В нем не слышалось ни волнения, ни угрозы. — Необходимо, чтобы вы закончили дело в течение семидесяти двух часов.
— Я не думаю....
— Вы получите двойную плату. На том конце повесили трубку.

* * *

— Добрый вечер. — А Ма изобразила улыбку и протянула руку. — Мы рады...
— Все готово? — оборвал ее гость. А Ма сумела скрыть свое раздражение по поводу вопиющего нарушения ритуала. Она была очень воспитанная женщина и не одобряла такого невежливого, даже грубого поведения. У нее возникло желание выставить этого типа вон. А Ма вполне могла обойтись без его денег. Но он убивал коммунистов в Китае. Она знала о трех высокопоставленных руководителях; значит, на самом деле жертв было гораздо больше. А коммунистов она ненавидела гораздо больше, чем японцев. Кроме того, были уже сделаны все приготовления. Если бы А Ма сейчас выгнала его, пропали бы все труды ее людей.
А Ма улыбнулась японцу своей самой дружелюбной улыбкой.
— Все готово, как мы и говорили.
Ее широко поставленные черные глаза пристально изучали японца. “Он изменился, — подумала она. — Теперь он выглядит более напряженным, на грани срыва. Должно быть, отсюда он отправится убивать еще одного коммуниста”. Впрочем, это ее не касалось.
— Не хотите ли сначала выпить чая?
— Нет.
— Как раз готовятся дим сум. Гость покачал головой. А Ма пожала плечами.
— Как вам будет угодно.
Варвар! Он ничего не понимает в красоте; время подгоняет его как европейца. Что ж! Японцы стали очень похожи на европейцев: подражание у них в крови.
— Верба! — мягко позвала А Ма.
В комнату вошла высокая стройная женщина с худощавым лицом, на котором выделялись удлиненные глаза и полные губы. Она держалась с замечательным достоинством, и ее никак нельзя было принять за одну из девушек А Ма: видно было, что ее положение здесь гораздо выше.
Верба не сводила глаз с А Ма.
— Проводи этого господина в Золотые покои. Все комнаты для гостей назывались здесь по цвету. Верба поклонилась и повела японца по тускло освещенному коридору. Стены, за исключением лепных украшений, были обтянуты сине-зеленым шелком, пол — покрыт бежевым ковром. Такого же цвета были и закрытые двери, мимо которых они проходили.
Они поравнялись с последней дверью на левой стороне, и Верба остановилась. Она взялась за дверную ручку.
— Подождите минутку.
Японец схватил ее за узкое запястье и рывком повернул к себе.
— Ты что... — он заговорил на кантонском диалекте, но увидев выражение ее лица, перешел на пекинский. — Старуха послала тебя ко мне? Я сказал ей, что мне не нужны высокие.
Верба молча смотрела на него.
— Послушай, ты мне не нужна. Понятно? Это какая-то ошибка.
Верба посмотрела на пальцы, сжимавшие ее запястье.
— Скажи хозяйке, что это ошибка. За те деньги, которые я...
Японец удивленно замолчал. Девушка даже не пыталась вырваться от него. Ему захотелось, чтобы она сопротивлялась, даже закричала. Он сжал ее руку сильнее, но она не проронила ни звука. Тогда он отпустил ее.
Верба повернулась и молча открыла дверь, не переступая порог.
Японец вошел в комнату и обернулся, но дверь за ним уже закрылась.
Большая комната была устлана зеленым ковром; стены окрашены в золотистый цвет, а потолок выбелен. Посередине