У нас полно людей. А еще есть телевидение и газеты. Не сомневаюсь, что они мечтают получить информацию.
– Не выйдет, – пробормотал Нери. – Никогда. Для этого нет никаких оснований.
– Его тоже нужно забирать? – кивнула д'Амато в сторону Мики. – Он работает в семейной фирме?
– А вы сами мне скажите. Подонки из ДИА всегда за мной шпионили. Ну так что вы думаете?
Д'Амато улыбнулась Мики. Тот слегка покраснел и принялся разглядывать свои туфли.
– Мне кажется, он на вас не похож. Возможно, он и действует иначе. Не знаю, не знаю.
– Точно, – согласился Нери. – Не знаете. Я вот что скажу. Если вам нужно улучшить статистику, можете сейчас его забрать. Если хотите, можете и ее забрать, с условием... – он окинул обоих внимательным взглядом, – что они будут сидеть в одной камере. Хотя у нее мозгов побольше. Вам будет трудно ее раскрутить.
– Счастливая семейка! – улыбнулся Фальконе. – Разве тебе неприятно их видеть?
– Мое терпение кончается. Переходи к сути дела.
– Суть дела, – не заставил просить себя дважды Фальконе, – состоит в том, что я хочу знать о твоих делах шестнадцатилетней давности. Хочу, чтобы ты рассказал о Верджиле Уоллисе и о том, что случилось с его падчерицей.
Водянистые, как у рептилии, глаза Нери сузились.
– Ты шутишь! Хочешь, чтобы я вспомнил все это старье? О ком это ты говоришь?
– О Верджиле Уоллисе, – повторила д'Амато. – Он осуществлял контакт между вами и группировкой с Западного побережья. Не пытайтесь это отрицать. Есть оперативные снимки, где вы сняты вместе. Мы знаем, что у вас были общие дела.
– Я очень общительный человек! – запротестовал Нери. – Я знаком со многими людьми. Вы хотите, чтобы я всех помнил?
– Этого ты помнишь, – сказал Фальконе. – Он едва не поссорил тебя с сицилийцами. Ты наколол его на одной сделке. У вас все еще неважные отношения? Ты с ним в последнее время не разговаривал?
– Что? – Наигранный гнев Нери выглядел не слишком убедительно, на что он и рассчитывал. – Послушайте, если вы хотите задавать мне такие вопросы, лучше делать это в другом месте и в обществе адвоката. Но не сейчас.
Д'Амато специально ради Мики провела рукой по своим роскошным каштановым волосам.
– Вам не нужен адвокат, Эмилио. Никто вас ни в чем не обвиняет. Мы просто хотим, чтобы вы кое-что вспомнили. С этим человеком вы встречались, и мы все это знаем. Мы здесь не из-за этого. Его приемная дочь была убита. Шестнадцать лет назад. Но тело нашли совсем недавно.
– Думаете, я читаю газеты? Думаете, я что-нибудь слышал?
– Так как же? – настаивал Фальконе.
Нери кивнул в сторону Мики:
– Ты помнишь одного черного парня? Его имя что-то мне напоминает – но не более того.
– Конечно, – согласился Мики, сильно нервничая. – Он отдыхал вместе с нами – с какой-то девчонкой. Оба были помешаны на истории и без умолку болтали об этой чепухе. О музеях и так далее. Совсем меня достали.
– И вы помните его падчерицу? – спросила д'Амато.
– Совсем немного, – признался Мики. – Я считал, что она была с ним, если вы понимаете, что я имею в виду. Черный парень с тощей блондинкой. А что бы вы подумали на моем месте?
– Значит, вы утверждаете, что у Уоллиса с этой девочкой были какие-то отношения? – спросил Фальконе.
– Нет, – осторожно ответил Мики, оглядываясь на отца в поисках подсказки. – Я это не утверждаю.
– Парень выбился из грязи в князи, – вмешался Нери. – Кто может знать, что у него на уме? Хотя я бы не стал этого отрицать. В свое время я таких встречал. Они приезжают сюда, считают, что занимаются бизнесом, и никогда не платят вступительный взнос, словно их это не касается. Да, и еще одно. Вы когда-нибудь видели черного с блондинкой и чтобы он ее не трахал?
Д'Амато с сомнением покачала головой:
– Она же была его приемной дочерью.
– Нуда! – фыркнул Нери. – Это, конечно, меняет дело. Скажите мне честно: если вы видите богатого итальянца с девочкой-подростком, который все время ей улыбается так, словно она его собственность, что вы о нем скажете, а? Вы не считаете это двойным стандартом? Такие люди не в силах удержать руки на месте. Вы только подумайте, что будет, если их вообще две? Мать и дочь. А вообще-то спрашивайте об этом его, а не меня.
Пожалуй, он имеет основания так говорить. Фальконе это понимал. Возможно, Уоллис просто великий актер. А его скорбь – хорошая игра.
– А как насчет вас, Мики? – неожиданно