веришь? – вытаращив от гнева глаза, закричал Мики. – В самом деле не врешь? Если да, то мы оба уже мертвецы.
– Я и так уже мертвец, – закашлялся Мартелли. И кашлял довольно долго.
И вдруг внутри у него что-то ожило, словно рак проснулся от всего этого шума. В животе возникла нестерпимая, жестокая боль, лишая его рассудка, туманя сознание.
– А-а-а! – завизжал Тони Мартелли, раскачиваясь из стороны в сторону в своей инвалидной коляске и пытаясь удержать в руках дробовик, заживший своей собственной жизнью, словно пытаясь уйти подальше от всего этого безумия.
Где-то должен быть морфин. Барбара хранила для него запас. После ее смерти морфин был ему не нужен – словно что-то убило ту колющую боль, которую болезнь насылала на него время от времени. Теперь она вернулась и вновь на него накинулась, туманя зрение, лишая возможности думать.
Мартелли не мог больше терпеть. Выпустив ружье, которое упало ему на колени, он одной рукой начал бешено вращать колесо инвалидной коляски, другой нащупывая оставшиеся патроны. Два из них моментально оказались в патроннике, хотя он и сам не помнил, когда успел их туда засунуть. В комнате прогремели еще два выстрела. Первый разбил выходившее во двор большое окно. Оттуда долетал шум футбольного матча; в яростный рев, доносившийся из соседских гостиных, начали вплетаться испуганные крики.
Второй выстрел был направлен в противоположную сторону, в Мики Нери, который в поисках укрытия бросился прочь от коляски.
В голове у Мартелли немного прояснилось, боль слегка отпустила. Коляска перестала крутиться, рвущийся из горла нелепый крик наконец затих. И в этот момент Тони Мартелли понял, что так или иначе все кончено. Предложение Нери не имело никакого смысла. Его ожидала еще более мрачная судьба, и никакие на свете гангстеры не в силах были ему помочь.
На полу корчился Мики Нери и отчаянно кричал. Мартелли подумал, насколько сильно его ранил, и покачал головой.
– Ты орешь, как кролик, – прохрипел он. – Отчего ты так кричишь? От боли? Или от того, что понимаешь, чем все кончится? Ты что, совсем не мужик?
– Старый свихнувшийся козел! – прошипел Мики издалека, куда уже не проникало гаснущее зрение Мартелли. – Я могу тебе кое-что дать. Мы оба можем из этого выбраться.
– Ты ничего не можешь мне дать, – усмехнулся Мартелли. – Больше никто не может мне ничего дать. – Он поднял ружье, зная, что остался только один патрон и это надо иметь в виду, потому что, если он промахнется, Мики Нери выберется отсюда живым, а это уже настоящее преступление.
Но тут он снова закашлялся, и кашлял, кашлял – до тех пор, пока в ушах не начало все громче и громче звучать его собственное дыхание.
Тони Мартелли захлебывался своей кровью, недоумевая, откуда все это взялось и почему доктора никогда не говорили ему, что все кончится именно так. Дробовик по-прежнему лежал у него на коленях, но сил до него дотянуться уже не осталось. А Мики Нери перестал извиваться и смотрел на него с затаенной надеждой. Ничтожного мерзавца даже не ранило.
– Какого черта... – хотел сказать Мартелли, но ничего не получилось, потому что рот его был полон крови, а мозги совсем отключились.
Да еще эта боль...
На сей раз она была совсем другой.
Он взглянул на ружье, покрытое кровью. Его собственной кровью. Сочась у него из груди, она стекала по рубашке.
Он тщетно пытался вызвать в себе прежнюю ярость, чтобы убить.
В дверях показалась женщина – худая, с рыжими волосами и лицом, наводящим ужас.
– Кто ты... – начал Тони Мартелли.
В руке у нее был пистолет, который она держала очень уверенно – словно всю жизнь с ним обращалась.
Мики Нери упал на колени и смотрел так, будто ее сверкающие глаза изливали благодать божью.
Женщина разочарованно покачала головой, встряхнув рыжими волосами.
– Надо делать вот так! – сказала она и, подойдя к Тони Мартелли, холодно улыбнулась ему в лицо, спокойно всадив ему пулю в голову.

* * *

С такой работой нельзя было справиться вручную. Кирпич, стекло и битые камни царапали пальцы Перони, пыль проникала в рот, слепила глаза. Каждый раз, когда они с Фальконе пытались высвободить из-под обломков безжизненное тело Ракеле д'Амато, сверху обрушивалась новая партия хлама. Дом Нери, как и весь остальной мир, стремительно утрачивал свою прочность.
Древнее строение едва держалось, огромная дыра зияла в его чреве. Времени