висок, – ...вместе со всем остальным дерьмом.
– Я не... – выговорил Мики, и в этот момент старик своими сильными руками схватил его за шиворот и перегнул через перила, удерживая над мостовой, булыжники которой с такой высоты напоминали узор на крыльях бабочки «мертвая голова».
Рванув вверх ноги Мики, Эмилио Нери заставил сына схватиться за его руку – как это было четверть века назад. Сейчас старик чувствовал себя таким же сильным, даже, может быть, еще сильнее. И полным хозяином положения. Они находились лицом к лицу, и оба отчаянно потели.
– А теперь помнишь? – спросил старик.
Из глаз Мики потекли слезы, его ноги болтались в пустоте, тщетно пытаясь найти опору. Нери уловил острый запах мочи.
– Пожалуйста... – прохрипел Мики.
– Я тут кое-что услышал, сынок. Одну сказочку, которая гуляет по этажам этого вонючего дома. Что ты трахаешь Аделе у меня за спиной. Люди вас видели. Люди вас слышали. Плюс все прочие вещи, о которых, как ты считаешь, я вообще не знаю. Разве ты не понимаешь, как это выглядит с моей точки зрения? Разве не понимаешь, как просто и легко мне будет тебя сейчас отпустить, чтобы твоя физиономия размазалась по мостовой?
Мики издал невнятный звук.
– Ты что-то молчишь, сынок. Не говоришь мне, что я не прав.
Мальчишка закрыл глаза, потом снова открыл их – словно надеясь, что это всего лишь сон.
– Ты не...
Нери на миг ослабил хватку, голова Мики дернулась вниз. Мальчишка испуганно закричал, но тут же заткнулся – отец снова крепко его держал.
– Ты не должен обманывать меня, Мики. Если я решу, что ты меня обманываешь, я просто тебя отпущу. Зачем мне сын, которому я не могу доверять?
Мики только всхлипнул, но ничего не сказал.
– Ну, расскажи мне, – спокойно произнес Нери. – Но прежде подумай. Насчет этой истории о тебе с Аделе. Это правда?
Голова Мики бессильно моталась из стороны в сторону.
– Ну, скажи хоть что-нибудь, – приказал Нери.
– Это ложь. Это ложь!
Нери задумчиво посмотрел на его испуганное лицо, затем перевалил обратно через перила. При этом Мики задел пару цветочных горшков, которые разбились о булыжники. Какой-то мужчина в темном костюме, услышав шум, вздрогнул и посмотрел вверх.
– Тебе следует вести себя поосторожнее, – промолвил Нери и подал сыну платок. – Так можно и людей покалечить.
По лицу Мики текли слезы, из груди вырывались короткие рыдания.
– Зачем? Зачем ты это сделал? – воскликнул он. Нери пожал плечами.
– Любой отец имеет право знать правду. Если бы ты сказал мне что-то другое, то уже валялся бы внизу. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Да, – прошептал он, и Нери едва не рассмеялся. Мальчишка и вправду думает, что вышел сухим из воды.
– Я был тебе плохим отцом, – сказал он. – Пытался защитить тебя, вместо того чтобы научить быть жестким со всем этим дерьмом, с которым приходится иметь дело таким, как мы. Я слышал, что ты хотел бы принять участие в настоящем деле.
– Да, – неопределенно промямлил Мики. Несмотря на слезы, его лицо приняло недовольное выражение. «Прямо как у матери», – подумал Нери.
– Вот и хорошо. Это время настало.
Расстегнув пиджак, Нери достал пистолет. Маленькую черную «беретту». Мики смотрел на него широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Нери сунул пистолет ему в руки.
– Возьми. Он не кусается, но я знаю, что он в рабочем состоянии.
– Ч-что? – спросил Мики.
– Тебе известны правила. В этих кругах ничего не достигнешь, пока кого-нибудь не пришьешь. Ты никогда не делал этого, сынок, – только дрался время от времени. Согласись, это не одно и то же. Будь со мной честным.
– Да! – простонал Мики.
Нери похлопал его по спине:
– Тогда смотри веселей. Настало время мочить. Тут нет ничего сложного, все просто, как мычание. Входишь, ни слова не говоря целишься в голову и нажимаешь на спусковой крючок. Справишься?
– Один?
– Разве это проблема?
– Нет, – запнулся он. – А кто это?
Нери посмотрел на часы. Мысленно он был уже совсем в другом месте.
– Всего лишь полицейский. Это лучшее, что я сейчас могу сделать. В следующий раз постараюсь найти тебе настоящего человека.

* * *

На Верджиле Уоллисе был черный костюм с накрахмаленной белой рубашкой и черным галстуком – прямо как на похороны.
– Я хотел бы увидеть тело Элеанор.
– Я вижу, вы в трауре, – заметил Фальконе. – По кому? Вчера вы, кажется, посчитали, что это излишне.
Д'Амато