они чего-то ждали. Собственно говоря... – она заколебалась, не зная, стоит ли заходить так далеко, – ...она вообще ни с кем не спала. Сюзи девственница. Это ее собственное решение. Возможно, она видела перед собой мой пример и поняла, куда это может привести.
– А чего они ждали? – спросил Фальконе.
– Если бы я знала, я бы вам это сказала! – отрезала она. – Но я уверена в одном. Это должно было случиться через два дня. Семнадцатого марта. Я слышала, как она договаривалась по телефону о встрече с ним и голос ее звучал возбужденно. Конечно, со мной она об этом не говорила.
Коста подумал насчет даты. Слишком много совпадений.
– Можем мы осмотреть ее комнату?
– Разумеется. В конце коридора, там все прибрано.
Фальконе кивнул Косте. Тереза, не дожидаясь разрешения, устремилась за ним. Вдвоем они прошли по коридору, невольно прислушиваясь к бубнящему за спиной Фальконе. Коста не мог удержаться от соблазна взглянуть туда, где, по его предположению, находилась спальня Миранды. Там как раз не было прибрано – разбросанная одежда, пара профессиональных фотокамер и открытый ноутбук, готовый к работе.
– О Господи! – простонала Тереза. – Ну и манеры! Разве можно представить, что он был женат? А что, собственно, мы ищем, Ник? Ради Бога, скажи, зачем я здесь? Из-за пропавшей девочки?
– Извини. Просто я подумал, что тебе захочется немного побыть в роли полицейского.
Она остановилась и смерила его гневным взглядом.
– У меня в морге остался недоделанный труп. Тот самый, который выглядит на две тысячи лет, но пролежал в земле всего шестнадцать. У меня научные работы, названия которых даже выговорить трудно. И ты думаешь, мне может понравиться что-то такое?
Он открыл дверь в комнату девочки:
– Так ты будешь смотреть или нет?
– Дай мне войти. – Проскользнув мимо, она замерла на месте, затем осторожно закрыла за собой дверь, отсекая голос Фальконе. – Это комната подростка? Черт возьми, да у меня самой больше беспорядка. Ты только посмотри... – Тереза рассуждала вслух. Косте всегда это нравилось. – Разве мать может так выглядеть? Как старшая сестра своей дочери? Господи, да она ведь всего на год меня моложе, а проведи ее по полицейскому участку, и даже последний козел начнет хвататься за хрен и тяжело дышать – вы ведь это страшно любите.
– Они и на тебя бы так реагировали, если бы не боялись, что ты их треснешь.
Она сердито на него посмотрела:
– Ты и сам на нее пялился. Я видела...
Игнорируя ее выпад, Ник подошел к столу, стоявшему возле односпальной девичьей кровати. На нем лежала папка с черно-белыми фотографиями большого формата. Он бегло просмотрел их: Афганистан, Палестина, Руанда, какие-то неизвестные африканские страны – все войны, упоминавшиеся в газетах за последнее десятилетие. Тереза подошла к нему и встала рядом.
– Она именно это имела в виду? Когда сказала, что ездит по свету, фотографируя мертвых людей?
– Очевидно, она военный корреспондент.
Трупы лежали на земле, изуродованные, окровавленные. В объектив большими, как блюдца, глазами смотрели осиротевшие дети.
– На этом фоне моя работа выглядит почти нормальной, – сказала Тереза. – Что заставляет ее заниматься таким делом? Особенно если дома ждет ребенок?
– Не знаю. – «Почему эти снимки находились в комнате Сюзи? Потому что они ей нравились? Или потому, что она сама постоянно задавала себе этот вопрос? Как-то здесь все чересчур сложно», – подумал он.
– Если бы у меня была мать, которая делала подобные снимки, я сама бы от нее сбежала, – задумчиво проговорила Тереза. – Ты понимаешь, что я имею в виду?
Ник не раз искал пропавших детей и знал, что они обычно чувствуют. Тут все было не так.
– Конечно, понимаю. Как правило, дети бегут не к чему-то, а от чего-то. Ты действительно думаешь, что здесь происходит именно это? Они ведь на отдыхе, Тереза. Я даже и вспомнить не могу, со сколькими побегами уже имел дело. И ни разу это не касалось иностранных туристов.
– Понятно, – тихо сказала она. – И все же...
На тумбочке лежала пачка семейных фотографий. Миранда Джулиус не расставалась с фотокамерой. В основном это были фотографии девочки, веселой, радостной. Некоторые снимки были сделаны кем-то посторонним, возможно, случайным прохожим или официантом: мать и дочь возле виллы Боргезе, на Испанских ступенях, вот они, смеясь, едят пиццу. Глядя на эти снимки, Коста чувствовал