ты пропала тогда, – сказала Шона, подвигаясь еще ближе. – Важно, что сейчас ты вернулась.
– Я не могу остаться, – слабым голосом повторила Элизабет.
– Ты должна.
– Даже если это убьет Бека?
– Да, – твердо, не колеблясь ответила Шона. – Даже если так. И ты знаешь, что я права. Поэтому ты здесь. Знаешь, что не можешь бросить его снова. И знаешь, что я тебе этого не позволю.
Шона сделала еще шаг.
– Я так устала скрываться, – тихо проговорила Элизабет.
– Вижу.
– Я не представляю, что теперь делать.
– И я тоже. Но новый побег не выход. Расскажи Беку все, Элизабет. Он поймет.
Элизабет подняла голову.
– Знаешь, как я его люблю?
– Да, – отозвалась Шона. – Знаю.
– Я не могу позволить, чтобы он пострадал.
– Слишком поздно, – сказала Шона.
Теперь между ними оставался лишь шаг. Шоне хотелось сделать его и обнять подругу, однако она осталась на месте.
– Ты можешь связаться с Беком? – спросила Элизабет.
– Да, он дал мне номер сотового...
– Позвони ему и скажи: «Дельфин». Я встречу его там сегодня вечером.
– Я не знаю, что значит этот чертов дельфин.
Элизабет скользнула ей за спину, открыла дверь душевой и шепнула:
– Бек знает.
С этими словами она испарилась.

41

Мы с Тиризом сели, как обычно, сзади. Утреннее небо было угольно-черным, цвета надгробного камня. Когда машина пересекла мост Джорджа Вашингтона, я сказал Брутусу, куда поворачивать дальше. Сквозь неизменные черные очки Тириз внимательно изучал мое лицо.
– Куда едем? – спросил он наконец.
– К моему тестю.
Тириз явно ждал пояснений.
– Он полицейский, – добавил я.
– Как зовут?
– Хойт Паркер.
Брутус улыбнулся. Тириз тоже.
– Вы его знаете?
– Самому с ним работать не приходилось, а имя слышал.
– Как это «работать»?
Тириз только отмахнулся. Мы въехали в пригород. За последние три дня я пережил немало нового и мысленно добавил к списку своих приключений поездку по местам моего детства в машине с затененными стеклами и в компании двух торговцев наркотиками. Я давал Брутусу указания до тех пор, пока мы не подрулили к знакомому дому на Гудхарт-роуд.
Я вышел, добрался до двери и позвонил. За спиной взревела, газуя, машина. Над городом сгустились тучи, внезапно небо расколола молния. Я снова нажал кнопку звонка, руку пронзила боль. Тело по-прежнему ныло после вчерашней пробежки и пыток таинственного азиата. На секунду я задумался, что бы случилось, не подоспей ко мне – очень, надо сказать, вовремя – Тириз и Брутус. И лишь огромным усилием воли отогнал эту мысль.
Наконец я услышал голос Хойта:
– Кто там?
– Бек.
– Открыто.
Я потянулся к дверной ручке. Пальцы остановились на полпути. Черт! За свою жизнь я приходил сюда бесчисленное множество раз, и никогда Хойт не спрашивал: «Кто там?» Он был из людей, предпочитающих словам действия. Прятаться в кустах не в его стиле, Хойт в жизни ничего не боялся. Вы звоните в дверь – он открывает, встречаясь с вами лицом к лицу.
Я глянул назад: Тириз с Брутусом уже умчались, с их внешностью негоже болтаться возле дома белого копа в белом квартале.
– Бек?
Деваться некуда. Я вспомнил про пистолет. Взявшись левой рукой за дверную ручку, правую я опустил в карман. На всякий случай. Приоткрыл дверь и просунул голову в щель.
– Иди в кухню! – послышался голос Хойта.
Я вошел. В доме пахло лимоном – похоже на один из тех дезинфицирующих приборов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.
– Есть будешь? – спросил Хойт.
Я все еще не видел его.
– Нет, спасибо.
Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на камине и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уже собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.
– Ты вооружен, Бек?
Я молча замер.
Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.
– Кто привез тебя?
– Двое друзей, – с трудом проговорил я.
– Что за друзья?
– Какая вам разница, черт побери?
Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным – гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного ледяного туннеля.
– Ты пришел убить меня? – осведомился Хойт.
– Что?! Нет.
Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось.