он мечтает взять ребенка на руки. Ну и что из того? Лорен ему изменила, бросила его, родила ребенка, будучи неизвестно где и неизвестно с кем, и даже не извинилась. Ни разу не сказала: «Шон, я поступила дурно, прости, что я причинила тебе боль».
Ну а он? Он делал ей больно? Да, конечно. Когда он узнал о ее романе, еще минута — и он ударил бы ее, он даже занес было руку, но опомнился и спрятал кулак в карман. А она поняла все по его лицу. А какие слова он выкрикивал! Господи...
И все-таки его гнев и то, что он оттолкнул ее, — это была реакция. Ведь обидели-то его. Не ее. Правильно? Он подумал еще немного. Правильно.
Он положил телефонный номер обратно в бумажник, опять закрыл глаза и отключился на своем стуле. Разбудили его шаги в коридоре, и, открыв дверь, он увидел, что в отделение входит Уайти. То, что тот пьян, Шон понял по его глазам и только потом уловил запах. Уайти плюхнулся в кресло и, задрав ноги на стол, отпихнул принесенную Конноли за несколько часов до этого коробку с материалами.
— Жутко длинный день, — сказал он.
— Разыскал его?
— Бойла? — Уайти покачал головой. — Нет. Хозяин сказал, что слышал, как часа в три он ушел и больше не вернулся. Сказал, что жена его и ребенок тоже где-то пропадают. Мы позвонили к нему на службу. Он работает со среды до воскресенья, так что они его в глаза не видели. — Уайти рыгнул. — Но он появится.
— А пуля?
— Одну мы нашли у «Последней капли». Но штука в том, что она расплющилась о металлический столб за спиной убитого. И специалисты по баллистике теперь говорят, что, может быть, смогут идентифицировать пулю, а может, и нет. — Он пожал плечами. — А что этот парнишка Харрис?
— С адвокатом.
— И сейчас?
Подойдя к столу Уайти, Шон принялся разбирать коробку.
— Отпечатков нет, — сказал он, — а те, что есть, не совпадают с теми, что в картотеке. Пистолетом в последний раз пользовались восемнадцать лет назад при ограблении. Что за бред, хотел бы я знать! — Он швырнул рапорт баллистической экспертизы обратно в коробку. — Единственного человека без алиби я не подозреваю в убийстве!
— Отправляйся-ка домой, — сказал Уайти. — Правда.
— Да-да. — Шон вынул из коробки магнитофонную кассету.
— Что это? — спросил Уайти.
— Телефонное прослушивание на «Шпионской собаке».
— Я думал, что «Собака» сдохла.
— Ее переписали на «Тапэк» — трудно хранить.
Шон поставил кассету на стоявший на углу его стола магнитофон и включил.
— Служба спасения девять — один — один. Что у вас произошло?
Уайти натянул на палец резинку и стрельнул ею в потолок.
— Ну, это... тут в машине вроде как кровь, и еще дверца открыта и...
— Местонахождение машины?
— На Плешке. Возле Тюремного парка. Мы с приятелями на нее наткнулись.
— Улица какая?
Уайти зевнул в кулак и потянулся за другой резинкой.
Шон встал, выпрямился и стал вспоминать, есть ли у него в холодильнике что-нибудь на обед.
— Сидней-стрит. Тут кровь внутри, а дверца открыта.
— Фамилия, сынок?
— Спрашивает, как ее фамилия. Говорит «сынок».
— Эй, сынок? Я твою фамилию спрашиваю.
— Да мы тут случайно. Счастливо вам.
Тут связь прервалась, оператор перевел звонок на Центральную диспетчерскую, а Шон выключил магнитофон.
— Я был лучшего мнения о воспроизводящих способностях «Тапэка».
— Это «Шпионская собака», я же говорил.
Уайти опять зевнул.
— Шел бы ты домой, мальчик. Хорошо?
Шон кивнул и вытащил кассету. Он сунул кассету обратно в футляр и через голову Уайти кинул в коробку. Вытащил из верхнего ящика свой «глок» в кобуре и прицепил его на пояс.
— Ее, — сказал он.
— Что? — Уайти поднял на него глаза.
— Мальчишка на записи. Он сказал «ее фамилия». «Спрашивает, как ее фамилия». Он говорит про Кейти Маркус.
— Правильно, — сказал Уайти. — Говорит про убитую и называет ее «она».
— Но как это он догадался?
— Кто?
— Мальчишка, который звонил. Как узнал, что кровь в машине принадлежит женщине?
Нога Уайти соскользнула со стола, он покосился на коробку. Сунул в нее руку, вытащил кассету. Легкое движение кисти — и вот уже кассета в руке Шона.
— Проиграй-ка еще раз, — сказал Уайти.

26
Затерявшийся в пространстве

Дейв и Вэл пересекли город и выехали на Мистик-ривер, к пивнушке Челси, где пиво было недорогое, а народу немного — лишь несколько завсегдатаев, по виду портовых рабочих, не один десяток лет проведших на берегу, и четверо