потом с улыбкой: — А пиво кончилось.
Он был в хорошем настроении и даже весел, когда, выйдя из дому, направился к «Спиртным напиткам Игла». День был чудесный, улицу заливало солнце. В их детстве здесь проходили пути надземки, перегораживавшие Кресент посередине. От надземки этой шла копоть и гарь, окутывавшие Плешку как коконом, отделявшим ее от всего остального мира, закрывавшим от нее небо. Так они и жили как живется — беззаконное, проклятое племя, предоставленное самому себе, племя отверженных.
Как только рельсы сняли, на Плешке стало светло, и поначалу они этому радовались: и копоти гораздо меньше, и солнца побольше, и лица вроде не такие бледные. Но теперь без кокона их было хорошо видно, и каждый мог оценить и ровные ряды одинаковых кирпичных домов, и вид на Тюремный канал, и близость центра. Внезапно они перестали быть отверженными. Они стали ценной недвижимостью.
Дейву предстоит обдумать, как это произошло, и он это сделает, когда вернется домой. С помощью ящика пива выработает концепцию. Или же отыщет прохладный бар, посидит там в полумраке, прячась от ослепительного солнца, закажет бургер, поболтает с барменом, посмотрит, смогут ли они вместе прикинуть, когда это их Плешка начала ускользать от них и весь мир вокруг стал вертеться, обходя их стороной.
Может быть, он так и сделает. Да, именно! Сядет на кожаный табурет возле стойки красного дерева и скоротает денек. Подумает о будущем, собственном и семьи. Подумает о различных путях, какими можно искупить содеянное. Удивительно, как освежают три кружки пива после томительного, тяжелого дня! Берут Дейва под руку, ведут в гору к Бакинхем-авеню. Они говорят: «Эй, ну разве мы не прелесть? Разве не здорово начать новую жизнь с чистого листа, сбросить груз грязных тайн, вспомнить о клятве верности близким и любимым и стать тем, кем всегда был в силах стать? Это ж бог знает как хорошо!»
И смотрите, кто это там, впереди, на углу, прохлаждается в своем сверкающем спортивном автомобиле. Он улыбается нам. Это Вэл Сэвидж, улыбается во весь рот, машет нам. Подойдем, поприветствуем его.
— Шикарный Дейв Бойл, — сказал Вэл, когда Дейв приблизился к машине. — Как она, жизнь, братишка?
— Все по голове бьет, — сказал Дейв, наклоняясь к машине. Он оперся локтями на оконную щель, там, где окно опускается в дверцу, и заглянул внутрь к Вэлу. — По делам собрался?
Вэл пожал плечами:
— Да не сказать, чтоб по делам... Искал, кого бы подцепить, чтоб с ним вместе пива выпить и, может быть, перекусить.
Дейв не поверил своим ушам: ведь и он думал в точности о том же!
— Нет, правда?
— Правда. Хлопнем по кружечке, может быть, пульку сыграем, а, Дейв? Согласен?
— Конечно.
Откровенно говоря, Дейв немного удивился. Он общался с Джимми, с братом Вэла Кевином, даже изредка с Чаком, но не помнил, чтобы к нему проявлял хоть малейший интерес Вэл. Но может быть, решил он, это из-за Кейти. Своей смертью она сблизила их, сдружила. Их объединяет общая потеря; трагедия, приключившаяся с ними, скрепила узы.
— Давай залезай, — сказал Вэл. — Поедем в одно местечко подальше. Отличный бар. Приятель мой там хозяином.
— Подальше? — Дейв оглянулся назад на пустую улицу, по которой только что шел. — Но вообще-то мне домой надо скоро...
— Конечно, конечно, — сказал Вэл. — Подброшу тебя в лучшем виде, когда только пожелаешь. Давай залезай. Устроим мальчишник среди бела дня.
Дейв улыбнулся, и улыбка не сходила с его лица, пока он шел к передней дверце пассажира. Мальчишник среди бела дня — это как раз то, что надо. Он и Вэл оттянутся, как старые друзья. И это драгоценное свойство мест, подобных Плешке, свойство, которое, он боится, будет вскоре ею утрачено, — то, что былые чувства и все пережитое здесь сохраняется, и с годами приходишь к осознанию того, что все меняется и единственное, что остается неизменным, это люди, с которыми рос, и место, где это было. Соседство — великая вещь, и да здравствует соседство, думал Дейв, открывая дверцу машины. Мы всегда это помним, хоть об этом вслух и не говорим.

25
Паренек в багажнике

Уайти и Шон ели поздний ланч в «Обедах у Пэта», закусочной у следующего после их отделения спуска с шоссе. Пэты владели этой закусочной еще со времен Второй мировой, и завсегдатаями ее испокон веков были полицейские полиции штата, так что Пэт-третий с полным правом мог утверждать,