то тут она была относительной. Путешественник обычно прибывал с точностью до десяти-пятнадцати минут относительно установленного временного срока, но не всегда с необходимой географической точностью. Иногда он приземлялся совсем рядом с нужным местом, а случалось, на расстоянии десяти-пятнадцати миль, как это произошло в тот день, десятого января 1988 года, когда он совершил скачок с целью спасти Лору, Дании и Криса от потерявшего управление грузовика Робертсонов.
Во все предыдущие путешествия Штефан брал с собой карту нужного района и компас на случай, если он окажется в таком отдаленном месте, как сейчас. Но на этот раз у него не было ни карты, ни компаса, потому что они оказались в карманах его бушлата, спрятанного в углу лаборатории, а облачное небо не позволяло ему ориентироваться по звездам.
Он стоял по колено в снегу в обычных ботинках, без теплых сапог и понимал, что ему надо двигаться, иначе он примерзнет к земле. Он оглядел поляну в надежде на озарение, на проблеск интуиции и в конце концов наобум повернул налево в поисках оленьей тропы или следов других животных, которые бы помогли ему пройти через лес.
Вся левая сторона его тела, от плеча до пояса, пульсировала от боли. Он надеялся, что пуля не затронула артерию и что потеря крови была не столь велика; что он успеет добраться до Лоры и в последний раз перед смертью увидит ее лицо, которое он так любил.

* * *

Прошел год со дня смерти Дании; годовщина пришлась на вторник, и, хотя Крис ничем не проявлял своих чувств, он понимал значение этой даты. В этот день он был необычайно молчалив. Он был занят своими играми, но на этот раз не изображал голосом звон скрещивающихся шпаг, звук лазерного оружия или шум космического корабля. Позже у себя в комнате он, лежа на кровати, читал комиксы. Он не поддавался ни на какие попытки Лоры нарушить его добровольное затворничество, и это было к лучшему; ей было трудно претворяться веселой, я он мог легко догадаться, какую тяжелую борьбу она ведет, отгоняя печальные мысли, что еще больше увеличило бы его тоску.
Тельма звонила за несколько дней до этого, чтобы сообщить, что решила выйти замуж за Джейсона Гейнса; позвонила снова и в этот вечер в семь пятнадцать, просто чтобы поболтать, словно не помнила о грустной дате. Лора взяла трубку у себя в кабинете, где она по-прежнему работала над своей желчно-мрачной книгой, что продолжалось уже целый год.
- Послушай, Шейн, догадайся, что со мной случилось! Я познакомилась с Полом Маккартни. Он приехал в Лос-Анджелес для переговоров о записи пластинки, и в пятницу я его встретила на одной вечеринке. Когда я его увидела, он закусывал, у него были крошки на губах, он поздоровался со мной и был просто неотразим. Он сказал, что видел мои фильмы, что я очень талантливая актриса, и вот так мы с ним беседовали, можешь поверить, целых двадцать минут, и тут случилась удивительнейшая вещь.
- Ты обнаружила, что ты как-то незаметно раздела его догола.
- Что ж, он по-прежнему очень милый, по-прежнему настоящий херувимчик, - помнишь, как двадцать лет назад мы от него в обморок падали, - только теперь у него лицо человека, умудренного опытом и знакомого с жизнью, и еще у него чудесные печальные глаза, и вообще он очень занятный и любезный. Сначала у меня; может, и возникла эта мысль насчет одежды, благо наконец-то подвернулся случай. Но чем дольше мы говорили, тем меньше он походил на божество, а все больше на человека, и, представь себе, Шейн, в какие-то минуты миф растаял и я беседовала с очень хорошим, симпатичным мужчиной средних лет. Что ты на это скажешь?
- А что я могу сказать?
- Не знаю, - сказала Тельма. - Мне как-то не по себе. Что ж, достаточно двадцать минут поговорить с живой легендой, и ее как не бывало? Я встречалась со многими звездами, и все они в конце концов оказывались обыкновенными людьми, но ведь это сам Пол Маккартни.
- Если хочешь знать, его быстрый спуск с Олимпа ничуть не уменьшает его значимости, а вот для тебя этот опыт весьма полезен. Ты начинаешь взрослеть, Аккерсон.
- Значит, мне по субботам больше нельзя смотреть старые комедии?
- Да нет, смотри на здоровье, только не такие, где швыряют тортами в физиономию.
Они распрощались без десяти восемь. Лора почувствовала себя лучше и решила на время оставить мрачный роман и переключиться на сказку о сэре Томми.