Стоило ей и сестрам Аккерсон направиться в комнату для игр, чтобы сыграть в карты или лото, как там немедленно появлялся Шинер и принимался мыть окна, полировать мебель или чинить карниз для занавесок, но при этом он не спускал глаз с Лоры. Если девочки уединялись в отдаленном углу спортивной площадки за домом, чтобы поболтать или сыграть в какую-нибудь свою игру, Шинер вскоре появлялся во дворе, чтобы подстричь кусты или подсыпать под них удобрения. Хотя третий этаж был предназначен только для девочек, мужской персонал имел право входить туда в рабочие дни для уборки или ремонта с десяти утра до четырех часов дня, и в эти часы Лора не чувствовала себя в безопасности даже в своей комнате.
Но хуже настойчивости Угря была та пугающая быстрота, с какой росла его темная страсть к Лоре, болезненная тяга, которую выдавали напряженность его взгляда и кислый запах пота, распространявшийся вокруг, стоило ему оказаться в одной комнате с Лорой.
Лора, Рут и Тельма убеждали себя, что каждый день бездействия Угря уменьшает угрозу с его стороны, что его нерешительность говорит о том, что Лора для него неподходящая жертва. В глубине души они понимали, что принимают желаемое за действительное, но не осознавали всей опасности, пока однажды в субботу в конце августа они, вернувшись к себе в комнату, не застали Тамми, которая в припадке извращенной ревности уничтожала Лорину библиотечку.
Пятьдесят книг в мягких обложках, любимых книг, которые она забрала с собой из квартиры над бакалейной лавкой, хранились у Лоры под кроватью. Тамми вытащила их на середину комнаты и в припадке ярости изорвала на части более половины.
Лора в растерянности остановилась, но Рут и Тельма оттащили девочку от кучи книг.
Это было для Лоры настоящим ударом: и потому, что это были ее любимые книги, и потому, что их купил отец, а значит, это была ниточка, связывавшая ее с ним; но больше всего потому, что это была ее единственная собственность. Принадлежавшие ей вещи были немногочисленны и убоги, но она внезапно поняла, что они служили ей защитой против жестокости окружающего мира.
Тамми потеряла всякий интерес к книгам, как только перед ней возник настоящий предмет ее ненависти.
- Ненавижу тебя, ненавижу! - Впервые за время их знакомства Лора видела ее в таком состоянии: бледное худое лицо Тамми покраснело, исказилось от злости. Несмотря на темные круги под глазами, она больше не казалась слабой или несчастной; наоборот, она была само неистовство и ярость.
- Ненавижу тебя, Лора, ненавижу!
- Тамми, милая, - Тельма пыталась удержать девочку, - ведь Лора не сделала тебе ничего плохого.
Тяжело дыша, но уже не вырываясь из рук двойняшек, Тамми крикнула Лоре:
- Он только о тебе и говорит, он больше не обращает на меня внимания, только о тебе одной, ненавижу! И что тебя сюда принесло! Ненавижу!
Никто не спрашивал, о ком идет речь. Всем было ясно: об Угре.
- Я ему не нужна, я никому больше не нужна, я ему нужна только для того, чтобы добраться до тебя. Все Лора, Лора, Лора. Он хочет, чтобы я заманила тебя в укромное местечко, чтобы его не побеспокоили, но я на это ни за что не пойду! Если он своего добьется, мне конец. - Ее лицо побагровело от бешенства. Но ужаснее всего было то глубокое отчаяние, которое скрывалось за ее яростью.
Лора выскочила из комнаты и по длинному коридору побежала в уборную. Задыхаясь от отвращения и страха, она упала на колени на разбитые пожелтевшие изразцы перед одним из унитазов, и ее вырвало. Почувствовав облегчение, она долго полоскала рот над раковиной, брызгала в лицо холодной водой. Когда она наконец подняла голову и посмотрела на себя в зеркало, слезы хлынули у нее из глаз.
Она плакала не потому, что была одинока и напугана. Она плакала о Тамми. Как же отвратительно жесток этот мир, если десятилетняя девочка дошла до такого падения; если единственным выражением сочувствия взрослых были слова безумца, который ее совратил; если ее единственным богатством было худенькое недоразвитое тело ребенка.
Лора понимала, что положение Тамми куда серьезнее, чем ее собственное. Даже лишившись книг, Лора сохранила светлые воспоминания о любящем, добром, нежном отце, чего не было у Тамми. Даже если отнять у нее немногие принадлежащие ей предметы, Лора все равно сохранит ясность ума, а психика Тамми уже изуродована, и, наверное, навсегда.

4

Шинер