Робби! Оказывается, риск потерять свой драгоценный член стимулирует концентрацию мысли и бодрит память. Дориан, ты останешься здесь. Ни с кого не спускай глаз. Мы с Робби идем наверх проведать прекрасных леди.
В глазах Робби блеснули какие-то огоньки.
— Эй, майор! Поли сказал, чтобы вы подошли к этому делу творчески! Может, мы немного позабавимся, прежде чем отправить их к японскому богу?..
— Я знаю, что сказал Поли, но все будет по-моему, если не возражаешь. Господин Чихара дал нам свое слово, что в машине сидел всего лишь слуга и что он ему приказал всего лишь спастись. Я не слишком доверяюсь слову господина Чихары. И не хочу, чтобы нас тут застали какие-нибудь его решительные друзья. Тянуть резину мы не будем. Разделаемся с женщинами как можно быстрее и покончим на этом.
— Вы тут босс, — разочарованно проговорил Робби.
Поднявшись на второй этаж, мужчины сняли свое оружие с предохранителей и осторожно двинулись по коридору, замирая на несколько секунд перед каждой дверью. Затаив дыхание, Спарроухоук направлял на дверь свой ствол, а Робби рывком распахивал ее. Когда они добрались до последней двери, то обнаружили, что она заперта.
Пришли.
Спарроухоук кивнул Робби. Тот упер приклад своей М-16 в бедро, навел ствол на замок двери и медленно нажал на спусковой крючок. Замок исчез, будучи вынесенным из двери вместе с кусками расцепленного дерева. Робби пинком распахнул покалеченную дверь и оба налетчика ворвались внутрь комнаты. Спарроухоук и Робби пружинили на полусогнутых ногах, готовясь в любую секунду в случае надобности рвануться в сторону или на пол. Они лихорадочно водили дулами винтовок впереди себя по сторонам. Пальцы покоились на спусковых крючках.
Тишина.
На краю стола тикал будильник и теплый ночной воздух проникал в комнату через раскрытое окно со ставнями. В комнате стоял заметный запах духов.
Робби увидел их первым. Он еле слышно свистнул Спарроухоуку и, когда тот обернулся, показал ему рукой на большую кровать с четырьмя шишечками на углах.
Спарроухоук нацелил туда винтовку и сделал два шага вперед. Остановился.
На кровати рядом друг с другом лежали две женщины. Их забрызганные кровью тела застыли в неподвижности смерти. Одна была маленькая. Ее черные волосы перемешались с седыми локонами. Вторая была молодая. На вид чуть больше двадцати. Нож с окровавленным лезвием лежал на подушке, а второй нож, видимо, выскользнул из руки одной из погибших, потому что лежал на полу около кровати. Третья женщина, — ей тоже было на вид едва больше двадцати, — неподвижно сидела в мягком кресле лицом к туалетному столику. Ее мертвые глаза, на ресницах которых также была видна кровь, слепо смотрели в зеркало, вставленное в большую овальную раму над столиком.
У всех трех лодыжки были крепко стянуты веревками.
Ритуальные самоубийства...
Спарроухоуку приходилось слышать об этом, но... Он смотрел на мертвых и ничего не понимал! Должна была быть серьезная причина, объясняющая все эти три ужасные смерти! Серьезная причина!..
— Сами себя кончили, — прошептал он подавленно. — Своими собственными руками лишили себя жизни. Дуры безмозглые!
Он должен был знать — почему?
Знойный, давящий воздух, который напомнил ему об атмосфере на манчестерском металлургическом предприятии, стал проникать ему в мозг, расслабляя, вызывая тошноту и заставляя чувствовать себя не в своей тарелке.
Робби проговорил:
— Сеппуку. Я читал об этом, но вижу в первый раз.
Он был раскован и собран. Зрелище не произвело на него угнетающего впечатления. Он был немного возбужден им, но не более того.
Спарроухоук взглянул на него.
— Ты имеешь в виду харакири?
Робби отрицательно покачал головой.
— Не то определение. Нет, конечно, есть такой термин, харакири, — но он употребляется людьми только за пределами Японии. Сами японцы так не говорят. Они называют это сеппуку. Буквально означает: «разрезать живот». Самураи и аристократы в Японии предпочитают такой способ самоубийства, как самый почетный. Это вопрос чести. Когда человек совершает сеппуку, он хочет подчеркнуть тем самым, что его смерть — личное дело. Сам выбираешь время. Сам выбираешь место. Тем самым обманываешь ожидания врага. Не даешь ему сделать с тобой то, что он хочет. Можно сказать, что таким образом ты спасаешься от него. Избегаешь позора и бесчестья. В японской