сглотнул комок в горле и закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.
Затем:
— Она сказала, что человек должен оставаться чему-то или кому-то верным до самого конца. Она свято соблюдала это правило. Она была верна своей семье, насколько это зависело от нее. Она была верна мне...
Он смахнул слезы с глаз рукой, затянутой в перчатку, и продолжил:
— Сейчас уже поздно. Назад ничего не вернешь. Уже не сделаешь так, что нашей ссоры и всего того, что за ней последовало, не было... Что я сказал, то сказал. Что сделал, то сделал. Я хочу... Я хочу, чтобы ты мне обещала молчать. Ни слова о заключении японского патологоанатома. Ни слова! Прошу тебя, Эллен! Ты не должна ничего спрашивать, а должна только молчать!
Она кивнула. Хотя и не могла сказать, что все понимает до конца.
Деккер сказал:
— Мичи сказала, что человек должен научиться смотреть в лицо смерти, быть всегда готовым к ней. И тогда все будет хорошо. Тогда тебе ничто не грозит и ничего не страшно. Теперь-то я понял, что она имела в виду. Если бы я был в комнате в ту минуту, когда он постучался к ней в дверь...
Он тяжело вздохнул.
— Мы оба будем в Париже в следующем месяце. Оба. И посмотрим друг другу в глаза.
— Кто? Кто?!
— Робби Эмброуз и я.
Он достал из кармана что-то и положил себе на колени. Эллен внимательно оглядела странный предмет. Он больше всего напоминал сложенный носовой платок.
Видя ее недоумение, он разложил ткань у себя на коленях.
— Что это? — удивленно спросила она.
— Хачимаки. Японская головная повязка. Когда-то она принадлежала отцу Мичи. Он передал ее ей. А Шина отдал мне. Ее надевают только по особым случаям.
— Например?
— Например, когда уходят на войну.
Эллен отшатнулась от Деккера в ужасе. А он окатил ее спокойной, холодной улыбкой.
В его глазах она увидела смерть...
Он на секунду глянул в окно машины, потом свободно откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Эллен продолжала пораженно смотреть на него. Она еще чего-то ждала от него.
И дождалась.
— Человек до конца должен оставаться чему-то верным, — еле слышно проговорил Деккер.
Через минуту он уже спал.

* * *

Чарльз Ле Клер швырнул пачку газет на карточный столик и сел на железный складной стул. Он вздохнул и посмотрел вокруг себя, на простую, даже примитивную и убогую обстановку комнаты. Это был номер в одном манхэттенском отеле на западной стороне Шестьдесят Четвертой улицы. Федеральная оперативная группа использовала этот номер в качестве тайной явочной квартиры.
Ле Клер почесал рукой свое растущее брюшко, что, видимо, нужно было воспринимать, как жест удовлетворенности самим собой и самодовольства.
В менее радужном настроении находились те два агента ФБР, которые привели сюда Ле Клера на тайную встречу. Они стояли, прислонившись спинами к входной двери, морщились и с суеверным страхом размышляли о том, правду ли им сказали о природе гнусного запаха, распространившегося по всему холлу. А рассказали им о том, что гаитянская супружеская пара, живущая в соседней квартире, якобы целый месяц хранит там своего мертвого сына, не теряя надежды оживить его при помощи кабалистических заклинаний.
Судя по вони, стоявшей в холле, этот слух не был таким уж фантастическим.
Но никакой запах не мог сегодня испортить настроение Ле Клеру.
Он положил раскрытую ладонь на газеты и проговорил:
— Это сегодняшние. Дневной выпуск. Завтра будет еще не то. Спустя три дня после пресс-конференции тема еще не забыта тремя телесетями.
Он подтолкнул газеты к Робби Эмброузу, который сидел напротив него.
— Взгляни-ка сам.
Робби не обратил на газеты никакого внимания. Он продолжал заниматься тем, чем занимался последние десять минут. А занимался он тем, что обрезал себе на руках ногти и дергал щипчиками заусенцы. Делал он это так спокойно, размеренно и поглощенно, что, казалось, один сидел в этой комнате.
Ле Клер сказал:
— Ага... Ну, хорошо, посмотрим, что у нас тут есть. — Он вытащил из пачки первую попавшуюся газету. — Пожалуйста. Федеральная оперативная группа обвиняет Дента в том, что он получает зарплату у мафии. Слухи о том, что Денту посоветовали уйти в отставку. Сейчас специально искать не буду, но уверен, что меня где-то здесь пару-тройку раз процитировали. Я знаю, что вон в том, например, журнальчике опубликована моя фотография. На развороте. Солидный размер.
Он кинул газету