с ЦРУ.
Предложение о такого рода работе поступило от скользкого, с ледяным взглядом уроженца Нью-Йорка по имени Раттенкаттер. Объясняя необходимость работы на «контору», он говорил:
— У нас практически нет выбора. Парижский договор наплодил в Сайгоне кучу бюрократов из международной комиссии. Эти люди смотрят на нас, как коршуны. Есть мнение поэтому не присылать сюда больше наших людей. А работа-то стоит! Вот мы и вынуждены прибегать к услугам «независимых добровольцев», так сказать, внештатников, вроде вас. К тому же о вас были весьма положительные рекомендации, в которых вам дается исключительно высокая оценка.
— Очень любезно с вашей стороны.
В этом влажном муссонном климате, на этой одуряющей, липкой жаре Раттенкаттер никогда не потел. Он говорил лишь углом своего рта, причем лицо оставалось совершенно неподвижным. Это немало позабавило Спарроухоука.
— Вам придется работать с величайшей аккуратностью, — продолжал Раттенкаттер. — Поляки, французы и венгры из состава комиссии устроили на нас настоящую охоту. Им хлеба не давай, лишь бы мы на чем-нибудь засветились и они смогли бы уличить нашу сторону в нарушении положений соглашения. Эти ублюдки не вылезают из баров и публичных домов. Все, кого ни возьми, нахватались тут триппера, а злобу хотят выместить, естественно, на нас.
— Это я понял. Не заноситься особо на резких поворотах. Но скажите, что я буду делать на войне, которая уже, похоже приближается к своему печальному финалу?
— То и это. Здесь поможете и там подсобите. Конкретно? Ну, скажем, вам придется поработать курьером между Вьетнамом и Гонконгом, между Вьетнамом и Сингапуром, между Вьетнамом и Таиландом, между Вьетнамом и Лаосом. Пару-тройку раз наведаетесь в Камбоджу. Полетаете с пистолетом во внутреннем кармане пиджака на некоторых рейсах интересующей нас авиакомпании. Погуляете с нашими людьми вокруг Сайгона, если понадобится.
Глаза Спарроухоука подозрительно сузились.
— Все это звучит довольно ненатурально и театрально. Вы что-то пока опускаете.
— Что же?
— Вы забыли упомянуть о том, что я должен буду выполнять ваши заказные убийства.
Раттенкаттер отвернулся в сторону.
— Чему быть, того не миновать, так, кажется, гласит поговорка? — Он вновь глянул на Спарроухоука. — Десять тысяч долларов в месяц, устроит?
Спарроухоук пристально взглянул ему прямо в глаза и после продолжительной паузы проговорил:
— С чего начнем наше сотрудничество?

* * *

«Особая работа».
Например, участие в допросах вьетконговских военнопленных, похищенных из деревенек по заказу ЦРУ Робби Эмброузом и Дорианом Реймондом, двумя американскими спецназовцами, которые время от времени «подрабатывали» у ледяного Раттенкаттера. Спарроухоука и спецназовцев рассматривали, как весомое дополнение к штатным разведчикам ЦРУ в Южном Вьетнаме, хотя майор весьма скептически относился к интеллектуальным возможностям обоих американцев. Робби был по крайней мере безукоризненно вежлив. Спарроухоук тогда еще не знал, что за этим внешним фасадом умело скрывается звериная жестокость и мания убийства. Робби был специалистом в технике рукопашного боя.
Дориан был «темной лошадкой», одержимым инфантильными мечтами о нежданном богатстве и склонным к распутному образу жизни.
Сотрудничество с ЦРУ сблизило всех троих с Джорджем Чихарой, который являлся влиятельным японским предпринимателем и одним из главных фигур в осажденном коммунистами Сайгоне. Чихара также работал на ЦРУ, служил внешне благопристойным фасадом, за которым незамеченными разыгрывались грязные интрижки и проворачивались сомнительные сделки. Авиакомпания, номинальным владельцем которой являлся Чихара, на самом деле работала на денежки ЦРУ и использовалась для транспортировки опиума, выращенного северными вьетнамскими племенами, в Сайгон. Эти мероприятия были взаимовыгодны. Чем больше наркотиков переправлялось на юг и дальше по назначению, тем пухлее становились кошельки и банковские счета некоторых южновьетнамских политических деятелей и генералов. Помощь в организации и осуществлении «опиумного движения» была той ценой, которую назначила Америка своим союзникам за ее участие в их борьбе с коммунистами.
Чихара очень, по мнению Спарроухоука, походил на рептилию. Особенно голова. «Старик Джордж» в отношениях с «коллегами по работе» был традиционно для японца сдержан и никогда