другого ударил ногой, после чего тот упал на землю и отключился.
— Ты послал им всем первое послание, — сказал Манни Рэн. — Будем надеяться, что оно будет услышано и второго не потребуется.
Морской пехотинец оказался прав: история с итальянцами ознаменовала собой конец всех нападений на Манни в его районе.
В тот день, когда Добсон наградил Манни за упорный труд своим черным поясом, он сообщил также о своем скором переводе на новое место службы: в Японию. Он, однако, сказал, что в Нью-Йорке открывается новый клуб по карате, который будет возглавлять инструктор из Токио, обладатель шестого дана в шотокане.
— Я писал ему о тебе, — сказал Рэн. — И он ожидает, что ты будешь на его первой тренировке, когда он приедет в Штаты. Ты прирожденный боец. Такие, как ты, рождаются и умирают в доджо. Не бросай этого дела. Карате тебе очень поможет в жизни, вот увидишь. Ну, ладно, давай прощаться. Мне будет тебя очень не хватать, приятель.
Они обнялись. Чтобы учитель не видел его слез, Манни смотрел в сторону, насупившись. Через пять минут Рэн Добсон ушел.
В следующий раз Манни увидел своего первого учителя лишь через несколько лет и... мертвым.

* * *

Сразу распознав в Манни талантливого и преданного карате бойца, японский инструктор стал гонять его еще круче, чем это позволял себе Рэн. К тому времени, как Манни исполнилось девятнадцать, он стал одним из лучших каратистов на всем Восточном Побережье. На всех турнирах он неизменно побеждал более старших по возрасту и более опытных — но менее одаренных — соперников. В его возрастной группе уже никто не отваживался бросить ему вызов и выяснить отношения на ковре.
Наконец, в поединке со своим инструктором Деккер добыл себе нейдан, — второй дан, — который японец в течение четырех лет отказывался давать всем своим ученикам. Манни дал.
Тренировки по карате значили в жизни Манни больше, чем курс лекций по гуманитарным наукам в нью-йоркском колледже, куда он записался. Он сделал это только для того, чтобы избежать Вьетнама. В его жизни наступил странный период, когда Манни не знал, куда податься, как дальше жить, что делать, и был не уверен в том, что поступает в последнее время правильно. Он был уверен только в отношении карате.
Все закончилось тем, что он был отчислен с третьего курса, провалившись на экзаменах, и пошел в армию накануне своей двадцать второй годовщины. На призывном участке каждого четвертого парня отводили в сторону и приписывали к морской пехоте. Манни, вспомнив о Рэне Добсоне, поменялся с одним дохленьким мальчишкой местами и уже через пару дней был на пути на Паррис-Айленд.
Карате, способность выносить тяготы утомительных тренировок и привычка к жесткой дисциплине помогли Манни пережить лихое время военно-учебного лагеря. Он был во всем одним из первых среди курсантов. Внешне он сам себе очень нравился: отутюженные форменные брюки, сверкающий на солнце штык, прическа «ежиком». Его вскоре присоединили к группе ребят, которых тренировали на охранников посольства. Первым местом его службы была Окинава, но в 1974 году его перевели в Сайгон. Там он работал в тесном контакте с военнослужащими Южно-Корейской армии, тренировался в таэквандо и всего лишь за год заметно улучшил свою технику работы ногами. Южнокорейцы боялись вьетконговцев, как огня, нервничали в Сайгоне, поэтому тренировались особенно упорно и жестко, надеясь, что это принесет им в будущем спасение. Они бились в полную силу даже на тренировках, плохо понимали, что такое неконтактный бой. Турниры проводились регулярно. Это были жестокие зрелища, травмы на которых были делом самым обычным. Все же за несколько месяцев тренировок и боев Манни удалось одолеть семь лучших корейских бойцов и избежать серьезных повреждений. Он был непобедим. Никогда прежде его уверенность в себе не достигала столь высокого уровня.
А потом он встретился с Робби Эмброузом, спецназовцем «МВС», единственным американцем, кроме самого Манни, который согласился участвовать в турнире против южнокорейцев, японцев, китайцев и тайских бойцов. Манни тогда еще ничего не знал об Эмброузе, который прибыл в Сайгон недавно, а до этого проходил службу на какой-то удаленной вьетнамской базе американских войск. И Манни, и Эмброуз преодолели до конца утомительные отборочные препятствия и встретились в финале. Перед тысячью улюлюкающих зрителей Эмброуз