Десять дней. Никаких двух недель. Десять дней.

* * *

Нина протерла руку антисептиком, потом перевязала ее бинтом и улеглась в кровать. Ей стало очень легко. Нет, не из-за потери крови: для этого ее надо было потерять куда больше. Легкость была от боли и от самого ритуала. И теперь она могла, хоть и ненадолго, почувствовать себя не такой замаранной изнутри. Не такой черной. Она могла не так сильно ненавидеть себя. Часть скверны убралась из тела вместе с кровью. Чем пустое там, внутри, тем лучше.
Полуобморочное состояние должно было на какое-то время поддержать ее. Чем-то это напоминало жизнь на грани сна, когда толком не понимаешь, то ли сон был реальностью, то ли реальность – сном, то ли они вовсе перемешались друг с другом...
Нина полуприкрыла глаза, томная и слегка раскрасневшаяся, словно она только что была с мужчиной. Полузатененные окна задерживали свет, пропуская лишь какие-то перламутровые отблески слепящего солнца.
А Нина плыла, плыла куда-то... Если бы кто-нибудь вошел в ту минуту в комнату, где она лежала, не способная ничему противиться, он мог бы прилечь рядышком с ней, погладить ее груди, как гладят по головке ребенка; мог бы расстегнуть пояс на ее брюках и стянуть их, как раздевают ребенка; мог бы приласкать ее, раздвинуть ей ноги, и его лицо возникло бы над ней, и жемчужные отблески из окон образовали бы нимб вокруг его головы...
«Нина... – Она слышала его шепот, этот голос из давнего сна. – Нина...»

Глава 9

Кэлли испытывал непреодолимое желание назвать Эдварда Латимера дважды сэром: по титулу и по чину. Протеро поставил на стол бисквиты с чаем, словно он был хозяйкой дома, старающейся произвести впечатление на гостей. Никто, однако, не прикоснулся ни к чаю, ни к бисквитам.
– Группа «С-11» приведена в состояние боевой готовности, – сказал Кэлли, – хотя от нее не будет особого проку, пока мы не отыщем этого парня.
– Что еще? – спросил Латимер.
– Ввиду особой ситуации, мне добавили людей – главным образом для всякой бумажной работы и проверок. Надо ведь опросить десятки свидетелей, обходя дом за домом... Еще мы передаем по радио и телевидению обращения к населению, хотя на это я не возлагаю особых надежд.
– Что еще?
– Мы обошли на Оксфорд-стрит все возможные удобные позиции для стрельбы и ничего там не нашли. Пересмотрели все, сверху донизу, в тех единственных двух домах, откуда он мог стрелять по железнодорожной станции. Ничего! Поэтому я распорядился осмотреть их снова. Впрочем, я не думаю, что это нам что-то даст. Мы обрыскали вдоль и поперек берег реки на расстоянии в двести ярдов – при этом кстати, веревкой с колышками поделили все на секторы – и еще раз десять, если не больше, прошлись на сотню ярдов в обе стороны от этой зоны. Задействовали даже ныряльщиков, чтобы поискать и в реке. Конечно, надежда была очень слабой, но так или иначе мы это проделали. Сегодня мы собираемся еще разок посмотреть: погода ведь сейчас сухая, так что уровень воды везде должен понизиться на добрых полсотни метров. Мы пытаемся извлечь пользу из каждой травинки на этом участке. А тем, кто нам не хочет помогать, я предпочитаю пригрозить. Но никто не знает ни единой детали. И если верны популярные сейчас предположения, что этот парень – просто взбесившийся псих, то тогда все наши неудачи неудивительны. Этого парня и не могло значиться в списках ни одной из местных фирм.
Протеро набрал в грудь воздуха и поднял вверх палец, намереваясь что-то произнести. Но Латимер снова обратился к Кэлли:
– Еще что-нибудь вам нужно?
– Везение, – ответил Кэлли.
– И сильно оно нужно?
– Достаточно сильно. Вам же известно, как это происходит. Убийцы как бы составляют семейный клан и вполне могут быть связаны с преступлениями и других его членов, или может быть, что один клан внедряется в другой. С убийцей, входящим в клан, все просто: вы знаете, кто он, и в девяноста процентах случаев знаете, где найти его. Все взаимосвязано: стоит раскрыть преступление – и вы поймаете убийцу. Внутриклановые распри сами способствуют отсортировке. Очень часто, практически во всех случаях, мы получаем жертвенную овцу. Но когда кто-то, к кому мы даже и подобраться-то не можем, убивает просто кого придется без всякой видимой причины... Тут что-нибудь найти почти невозможно.
– Так у вас вообще ничего нет? – задав этот вопрос, Латимер покачал головой,