но ему не хотелось. Он понимал, как это притягательно – оставаться тут, наверху, где лишь ветер и обрывки туч, да еще эта воображаемая винтовка и превосходный вид на жертв.
– И каков же вердикт? – Буллен сам вел машину, отвозя Кэлли обратно в гостиницу.
– У вас ведь есть доклад баллистиков.
– Винтовка не та же самая.
– Нет. Похожая...
– Но не было ведь никаких причин менять ее, – заметил Буллен.
– Кто его знает. Мы думаем, что этот парень профессионал. В общем, мы совершенно уверены в этом. Поэтому не так уж безосновательно предположить, что у профессионала найдется не одно подобное оружие. Зачем менять? Ну, повредилась первая винтовка. А может, намерение как-то сбить нас с толку. Каприз. Ну, конечно, это может быть и кто-нибудь другой.
– Подражатель?
– Возможно, – сказал Кэлли. – И еще одно отличие.
– По два выстрела на тело, – заметил Буллен.
– Да. В случае с девушкой первый выстрел в конечном счете вполне мог бы убить ее, но второй был лучше, более меткий. Мужчина выжил бы с этой раной плеча. Убийце определенно было нужно два попадания, чтобы доконать его.
– Не так, как в Лондоне, – сказал Буллен.
– Не так, как в Лондоне.
– И что же вы скажете? – спросил Буллен. – Что еще слишком рано что-либо утверждать?
– Да.
– А как это может измениться? Кажется, вы знаете об этом парне не так-то много.
Кэлли удивился, что замечание не вызвало у него раздражения.
– Вы правы, – сказал он. – Учитывая, сколько он перестрелял народа на нашем участке, мы знаем очень мало. Теоретически он более меток, чем стрелявший с башни, кем бы тот ни был. Хотя кое-что меняется, не так ли? Отличаются обстоятельства. Стрелять оттуда, сверху, трудно. И если это все-таки тот же самый парень, то можно еще допустить, что в нем самом что-то изменилось. Он совершил одну ошибку и потом исчез. И если он снова появился здесь, то почему? И что изменилось в нем сейчас? – Кэлли задавал эти вопросы себе. – Одно выглядит неизменным: он знает, как организовать отход. Если не считать того случая в ричмондском парке, никто никогда не видел этого парня. А это весьма удивительно в большом городе.
– Ну, здесь у него возможность для этого была даже получше, – заметил Буллен. Он некоторое время вел машину молча, а потом спросил: – На что же это все-таки похоже? Тот же парень или нет?
– Нам надо подождать, – покачал головой Кэлли.
– А что может принести ожидание?
– У этого парня есть одна особенная черта, – сказал Кэлли. – Он любит все это. Он любит это до черта. И если это тот же самый человек, то довольно скоро вы будете иметь перечень трупов в двузначных цифрах.
В некоторых учреждениях у секретарей настолько непроницаемый вид, что их можно принять за начальство. Их начальству не нужен такой вид, делающий их похожими на секретарей, им вполне хватает самих секретарей. Секретарша Протеро сказала:
– Его нет. Но он сказал мне, что, если вы позвоните, я должна попросить вас перезвонить через пятнадцать минут.
– Через пятнадцать минут меня здесь не будет, – сказал Кэлли. – Я собирался отчитаться. Он просил меня сделать это.
– Я знаю. Но он желает побеседовать с вами лично.
– Это невозможно, – сказал Кэлли. – Извините. У вас есть под рукой записная книжка и карандаш?
После десяти секунд диктовки она соединила его с Майком Доусоном.
– Есть что-нибудь по Портеру? – спросил его Кэлли.
– Дай мне хоть вздохнуть.
– Хорошо, но что-нибудь планируется?
– Завтра они открывают какую-то новую выставку. Белое вино и тартинки, надо полагать. Думаю сходить туда и прикинуться заинтересованным лицом.
– Хорошо, – сказал Кэлли. – В отделе искусства и древностей есть один малый, Биньон, если ты почувствуешь нужду в какой-нибудь предварительной подготовке.
– Нет, спасибо. – В голосе Доусона звучала обида. – У меня была подружка, которая училась в художественном колледже, так что я справлюсь.
– И чему же она обучила тебя?
– Два глаза, две сиськи – старый мастер. Четыре глаза, шесть сисек – современный. А ты что там отыскал?
– Это, возможно, какой-то доморощенный псих. Ему понадобилось две попытки, чтобы убить их...
– Ты ведь не уверен.
– Там угол прицеливания был сложным. И несмотря на это, выстрелы были очень меткие. Я хочу сказать, что этот человек умелец, кем бы он ни был.
– Баллистики говорят, что винтовка не та же самая.
– Да, верно.
– И стало быть...
–