автостоянке и проехал на машине Латимера пару миль дальше по дороге, припарковав ее на придорожной площадке, прикрытой деревьями. Это должно было дать ему несколько часов, а возможно, и день. Он вернулся к своему автомобилю и положил прорезиненное пальто и кастет в багажник. Едва выехав на дорогу, он снял трубку телефона и начал устраивать дела.

* * *

Лес был полон легких шумов: звери и птицы, ветерок, шелестящий в самых верхних ветках. И рука Эдварда Латимера среди опавших листьев. Пальцы погружались в землю и вспахивали ее, погружались и вспахивали, словно какой-то зверек рыл себе на зиму нору. От его лица исходил странный жуткий звук, что-то вроде крика диких гусей. Пальцы погружались и вспахивали, а потом остановились.
Длинные стебельки травы поднялись из его растянутых губ. В уголке рта появился червячок, выползший из комка земли и слепо обнюхивающий воздух.

Глава 54

Латимеру понадобилось десять минут, чтобы рассказать то, что он знал. Протеро и Кэлли сидели молча, слушая мертвеца. Протеро прослушивал пленку уже второй раз. Он выключил кассету.
– Они нашли его? – спросил Кэлли.
– Они нашли его машину. Это все.
– Кто ездил брать Уорнера?
– Группа по особо опасным преступлениям. Никого не было дома. – Протеро тут же поправил себя: – Никого не было в двух домах: ни в лондонском, ни в загородном. У него еще есть дом в Нормандии. Французы сейчас проверяют. Я не думаю, что он окажется там.
– Есть и другие, с кем мы можем потолковать, – напомнил ему Кэлли.
– Есть другие?
– Ну, этот парень, который владеет галереей. Портер. Остальные члены правления.
– Латимер ничего не говорил ни о ком из них. Он упомянул только Уорнера.
– Хэммонд был убит ради того, чтобы эти две картины можно было переправить в Америку. Поэтому же были убиты все остальные. Все. Эта галерея торговала как всякая другая, но продавала также и работы, украденные по заказу. Они должны знать об этом.
– Одни могут знать, – сказал Протеро, – другие могут не знать, но все они скажут, что не знали.
– Мы можем попытаться. – В голосе Кэлли слышалось раздражение.
– Разумеется. – Протеро вставил кассету обратно в ее пластиковый футляр. – Мы можем попытаться.

* * *

Сначала Кэлли попытался с Элисон Траверс. У нее был дом в той части Лондона, где большинство людей вряд ли смогли бы позволить себе иметь комнату. У людей, живущих в подобных районах, всегда есть собственные дома. Человек в серой униформе мыл темно-зеленый «роллс-ройс». Когда Кэлли прошел мимо, он поднял голову, предчувствуя недоброе. Посмотрел назад, в направлении улицы, и увидел Доусона, который вылез из машины подождать. Беда.
Элисон Траверс оказалась блондинкой, преисполненной самоуверенности. Она вела Кэлли через дом так, словно это было целое поместье. Отхлебнув из рюмки, она спросила:
– Что с моим отцом?
– Возможно, что он замешан в весьма серьезном преступлении.
Коротко засмеявшись, Элисон сказала:
– Что?
Он начал спрашивать ее о галерее, и она слегка успокоилась. Подумала: подделка, уклонение от уплаты налогов, контрабанда... Она даже пыталась немного пошутить:
– Это, знаете ли, у нас в крови. Мои предки были баронами-разбойниками: украли едва ли не всю восточную Англию. – Потом она засомневалась, уместно ли было говорить это, и добавила: – Вам следует знать, что мой отец никогда не стал бы поощрять какие-либо противозаконные действия. – Тон ее был официальным, этакий пресс-секретарь в шелковой блузке.
Кэлли спросил ее об акциях.
– Я просто держала их для него. В действительности это было нужно для голосования. По сути дела, ему хотелось владеть галереей и контролировать ее так, чтобы... – Она умолкла.
– Чтобы никто не знал? – предположил Кэлли.
– Это противозаконно?
– Нет.
– Тогда в чем же таком вы его обвиняете?
– Вы знаете, где он сейчас? – спросил Кэлли.
Они оба подождали ответа на свои вопросы. В конце концов Элисон сказала:
– Какая-нибудь бюрократическая придирка, ловля блох, выискивание мелких нарушений. – Поскольку она почти разозлилась, она решила налить себе еще порцию.
Кэлли кивнул, он, должно быть, обдумывал ее предположение.
– Я спросил вас, не знаете ли вы, где он сейчас.
Она поразмышляла над этим некоторое время и сказала:
– Возможно, я не должна говорить вам больше ничего без присутствия моего адвоката.
– Как пожелаете. Но это довольно