Кемпа, придать его голосу лицо, взглянуть в это лицо, стоя рядом. В какой-то другой момент такое противостояние могло бы принять иной характер, но пока и этого было достаточно, чтобы иметь некоторое представление об этом человеке.
Кэлли вспомнилось, как то ли семь, то ли восемь лет назад он узнал, что на его участке появился неизвестный ему преступник. Позвонили из Глазго, и сержант из сыска сообщил, что некий опасный убийца направляется на юг. Из слов сержанта складывалось такое впечатление, что значительная часть коек в больницах Глазго занята людьми, которые так или иначе досадили этому типу. Заходили, к примеру, в такие места, где им появляться не следовало. Или говорили такие вещи, говорить которые было неблагоразумно. Смеялись в грустную для него минуту. Или просто физиономиями не вышли.
Кэлли тогда устроил все так, что сам он сидел за выпивкой в одной пивнушке в тот вечер, когда этот самый «трудный случай» обязательно должен был изобличить себя. Правда, пришлось подождать полчаса, пока это случилось. И вот этот тип вошел, вид у него был, как у коварной ласки в костюме делового человека. Он заказал себе выпить и уселся за столик. Время от времени в пивнушку заходили люди, о чем-то советовались с ним и снова уходили. Его светло-голубые глаза вообще ни разу не поднимались и смотрели только на столик перед ним. Узкие плечи, худое красноватое лицо. Все это было обманчиво. Кэлли отлично знал, что смотрит на опасного человека. Он сочился злом и жестокостью, казалось, что они проступали вместе с его потом, были в его крови, как среда, в которой он вырос. Но Кэлли увидел и нечто еще, некую особенность. Это была какая-то абстрактная ненависть, ненависть, столь жгучая, столь всепоглощающая, что даже не было и нужды беспокоиться о всяких мелочах: к кому, почему она есть и почему вдруг ее нет... Все это означало, что человек просто не знал, когда нужно остановиться, или не хотел знать.
Спустя пару месяцев Кэлли пришлось охотиться за этим человеком. Он потом с радостью вспоминал о тех нескольких минутах в пивнушке, когда он оказался просто наблюдателем, оценивавшим глубину ненависти преступника. В Кемпе этого не было. Тот шотландец был виден насквозь. Кемп намного опаснее, и Кэлли понимал это. Кемп покупал и продавал людей, подобно тому шотландцу. Он использовал их как отмычки к дверям. Кемп получал желаемое не потому, что бился за него, но потому, что где-то глубоко внутри знал: он уже обладает этим. В мире есть люди как люди, а есть такие, как Гуго Кемп.
Девушка в красном клетчатом платье приостановилась возле столика Кэлли, и он позволил ей снова наполнить свою чашку. Было важно правильно рассчитать время. Он медленно допил свой кофе, потом снова вышел в суету и толкотню улицы и поднял руку, останавливая такси. Все вокруг было наэлектризовано неразрешенными проблемами. Кэлли смотрел из машины на людей: отцы – биржевые маклеры, дети – рабочие при ресторанах, мамаши – проститутки, мужья – водители такси, невесты – официантки, племянники – убийцы... У каждого было по две роли. Полицейские – иуды.
Девушка за стойкой улыбнулась, взяв его билет.
– Я хотел бы знать, – сказал он, – зарегистрировался ли уже мистер Гуго Кемп?
– Да, – ответила девушка, нажав клавишу компьютера, – мистер Кемп зарезервировал место.
– Не могли бы вы посадить меня рядом с ним? Мы с ним коллеги, нам надо поговорить. Я немного поздно попал сюда.
Она снова улыбнулась и вручила Кэлли его посадочный талон.

* * *

– Чего вы хотите? – спросил Кемп.
Кэлли застегнул свой пристежной ремень и огляделся. Салон для пассажиров первого класса был наполовину пуст.
– Потолковать, – ответил он.
– Как вы узнали, что я буду в этом самолете?
– Я знаю, что вы живете в Таксоне. Где-то около Таксона, да? В любом случае это было несложно. По моей просьбе проверили список пассажиров и сразу же нашли там вас.
– Еще до того, как вы прилетели в Нью-Йорк?
– Разумеется.
– Брайант не назвал мне вашего имени.
– Дэвис, – сказал Кэлли.
Кемп некоторое время молчал. Кэлли решил не нажимать. Он смотрел, как редкий дождик рисует ломаные линии на стекле.
– Вам пришлось здорово похлопотать, – заметил Кемп. Он был заинтригован, возможно, даже слегка обеспокоен. Казалось, он готов был пересесть на другое сиденье.
– Мне хорошо платят за это.
– Ваш клиент?
– Да, мой клиент.
Они