Что значит «сахарный завод». Как-то Сами сказала, что может заработать еще больше денег и прекратить разрушение наших хижин. Из-за фотографий, которые сделал один ее друг.
– Фотографий того, как он занимается сексом с этими мужчинами? Он хотел кого-то шантажировать? Людей, которые каким-то образом распоряжались бомбейской недвижимостью?
– Я никогда не видела этих фотографий.
– Почему же ты пришла с этим рассказом ко мне, Сунила, почему не в полицию?
Она отрицательно покачала головой.
– Полиция в этом тоже замешана. А у журналистов есть паспорт.
– Журналистский паспорт и обычный паспорт – это не совсем одно и то же.
– Вы беседовали с Биной о фотографиях Сами. Некоторые подумали, что они у вас есть.
– Вы неверно поняли наш разговор. У меня никогда не было этих фотографий.
– Вы сказали одному из мужчин о фотографиях.
Я перестала копаться в еде и уставилась на Сунилу:
– Откуда тебе это известно?
Глаза хиджры светились невинностью.
– Те же самые мужчины угрожают девушкам на Грейт-Пэлас. Бада Джонни, один из тамошних парней, сказал мне прошлой ночью. Он друг моего друга, Роби, того парня, который с вами разговаривал в студии Мистри.
Бада Джонни, "В", подумала я.
– Так, значит, твой дружок – «гунда», гангстер?
Сунила отрицательно покачала головой и нервно стиснула руки на коленях.
– Он мне не «дружок» и не «гунда», мисс. Он неплохой человек.
– На каком-то метафизическом уровне вполне возможно, что так и есть. Но лично я надеюсь, что в следующий раз на этой планете он воплотится в образе таракана, и так еще десять раз подряд. Этот Бада Джонни... Роби его хорошо знает?
– Когда он занимался политикой, был связан с «Шив Сена». Роби знает его с тех пор. А теперь он просто мелкий проходимец. И он не стал убивать Сами.
Сквозь стены с какого-то иного астрального уровня до нас доносилась пошло упрощенная версия «Триллера» Майкла Джексона.
– И как же убили Сами?
Сунила заплакала, совершенно беззвучно, откинув голову назад, как это делают профессиональные модели, чтобы не размазать тушь. Но это не сработало. Краска для век собралась вокруг глаз, и они стали напоминать глубокие черные провалы маски Эдипа.
– Друг Роби был там, мисс, – сказала она, немного овладев собой. – Он видел, как большой босс резал ее. Она умирала медленно. А потом, как он думает, они утопили ее.
– Не в море.
– Нет, мисс. В ванне.
Циклы внутри других циклов, подумала я, никогда не повторяют друг друга. Утоплен в нескольких сантиметрах воды. Ноги взмывают вверх, голова устремляется вниз, и вы испускаете дух. Не сложнее, чем искупать ребенка. Но ведь Сами, был еще к тому же и отравлен.
– А цианид?
– Они поливали ее этим веществом. Заталкивали тряпки, намоченные им, ей в рот.
– Зачем?
– Они говорили, что хотят проучить ее кое за что...
– За что же?
– Она что-то у них украла. – Сунила замолчала, затем сменила тему разговора: – Недавно Бада Джонни сказал Роби, что я должна быть очень осторожна, так как один большой босс и человек по имени Чота Джонни ищут меня.
"В" и "С".
– А большой босс... Он ведь не индиец, правда?
– Эйкрс.
– Эйкрс, вы так называете его?
Мне показалось, что с этим именем для меня что-то связано. Но что? Я не могла припомнить. Возможно, что-то когда-то прочитанное в газете.
– Он в течение многих лет приезжает в Бомбей. Он хотел, чтобы Сами рассказала ему, где находятся фотографии, мисс, а она вначале ничего ему не сказала. Но...
Сунила раскачивалась взад-вперед на своем стуле, словно одинокий плакальщик на похоронах Сами. Я отметила для себя это движение, сразу же усомнившись в его искренности. Притворство, не более, подумала я. Она видела подобное в фильмах, а сам этот образ, вероятно, заимствован из какой-нибудь классической трагедии.
– Сами лежала в ванне и была очень бледна, страшно бледна. Ванна полна крови. И в конце концов она сказала: «С картинками Сунилы. С фотографиями моего отца». А потом что-то типа «Гол» или «Гул». Она, наверное, уже не понимала, что говорит. Единственное, что мне известно о фотографиях Сами, – что она мне сама как-то сказала, что держит их у друга, умеющего хранить тайну. Она сказала: «Его уста запечатаны». Я не понимаю, почему она не сказала тем людям правды.
– Потому что он знал, что, если скажет им правду, у них не будет больше причин оставлять его в живых.
– Но они же и так ее