Шизей.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты была здесь, в Вашингтоне через 48 часов.
— Но ты мне говорил...
Хау положил трубку и, не спрашивая Брислинга, готов ли он приступить к трапезе, подозвал официанта и начал делать заказ. По-видимому, он раздумал поститься.

* * *

Томи Йадзава пришла на службу поздно, как это часто бывало с тех пор, как ее выписали из больницы. Подходя к своему столу, она обнаружила, что там кто-то сидит. Один из полицейских сообщил, что некто по имени Тандзан Нанги, ждет ее уже с час.
Она остановилась у столика, где стоял общественный самовар, заварила две чашки чая и, поставив их на поднос, пошла к своему столу. Поклонилась, называя свое имя, и извинилась за то, что заставила его ждать. Он принял из ее рук чашку, и они в молчании отхлебнули по глотку. Потом Нанги поинтересовался ее здоровьем. Она ответила. Потом они отпили каждый из своей чашки в полном молчании.
По завершении чайной церемонии Томи обратилась к гостю:
— Чем могу быть Вам полезной, господин Нанги?
То, что Вы, не посчитавшись со временем, решили дождаться меня, говорит о том, что Ваше дело не терпит отлагательств.
— Это действительно так, — ответил Нанги, — но моя миссия немного необычна, поскольку я пришел не столько для того, чтобы сообщить Вам что-то, сколько для того, чтобы получить от Вас кое-какую информацию. Это касается того человека, с которым Вы столкнулись в кабинете д-ра Ханами.
Томи нахмурилась.
— Но Вы, конечно же, разговаривали с мистером Линнером? Все, что надо, он Вам сам сообщил.
Нанги почтительно наклонил голову.
— Конечно, я разговаривал с мистером Линнером насчет происшедшего. Но он, как Вы сами понимаете, все еще находится в шоке. Кроме того, у него не так развита память на детали, как у офицера полиции, а тем более у детектива вроде Вас.
Томи не сразу ответила. Она попыталась догадаться, с какой целью этот человек задает ей вопросы, но, так и не найдя разумного объяснения его интересу, спросила:
— Могу я Вас спросить, что Вы собираетесь делать с этой информацией?
— Я намереваюсь найти напавшего на Вас и мистера Линнера человека.
А не кажется ли Вам, господин Нанги, что это дело лучше оставить полиции города Токио?
— Нет, не кажется, — ответил Нанги. — Этот человек — ниндзя. Более того, он еще и тандзян в придачу. Вы знакомы с этим термином, сержант Йадзава? Говорят, что тандзяны были предшественниками ниндзя. И еще говорят, что они являются адептами тайных искусств.
— Что Вы такое говорите, господин Нанги?
— А Вы сами прикиньте, сержант Йадзава. Вспомните хорошенько, как на Вас с мистером Линнером было совершено нападение. Неужели Вы не находите в этом эпизоде ничего необычного? Например, не было ли чего необычного в приемах, которыми вывели Вас из строя? В том, как убили тех двух врачей? Вспомните.
— Все в этом деле необычно, — призналась Томи. — Но Вы и представить себе не можете, господин Нанги, какие дела мне приходится изучать каждый день. Это моя работа. Поверьте, все дела, проходящие через мои руки, необычны. — Она взяла со стола папку, открыла ее. — Вот, например, дело об убийстве Марико, танцовщицы из кабаре «Шелковый путь» — ну, вы знаете, один из клубов, где показывают стриптиз. Юная, красивая девушка... И вот, посмотрите сюда. — Она ткнула пальцем в фотографии, сделанные на месте преступления: ее труп, с которого срезана кожа.
Наверное, это было под влиянием настроения, а может быть, потому, что ей показалось нелепым, что этот пожилой, одноглазый и хромой человек похваляется найти напавшего на нее убийцу, но Томи показала ему это досье, чтобы шокировать его и отбить охоту лезть не в свои дела.
К ее удивлению и досаде, Нанги не заморгал в испуге и не отвернулся от фотографий. Вместо этого он указал на один из пунктов ее первого донесения.
— А это что?
— Это копия послания, которое нашли засунутым в рот Марико, гласящего: «Это могла бы быть твоя жена». Записка была написана ее кровью.
— Можно взглянуть на оригинал?
Томи пожала плечами, полистала дело, нашла место, где был подшит оригинал записки. Она подала ее Нанги и со все возрастающим интересом наблюдала, как он вертел записку так и сяк.
— Бумага кое-где прорезана насквозь, — заметил он.
— Я знаю.
— Она прорезана в тех местах, где рука пишущего делала движение вниз. Очень интересно. Сразу видно, что писали явно не кистью