красноречиво отвечающую на его вопрос. — Как ты можешь любить того, кого ты так боишься?
— Я ничего не могу с собой поделать, — в глазах Шизей были слезы. — Он мой брат. У нас с ним одна плоть.
— Но сознание — разное.
— Мы с ним как два хрустальных фонарика, горящие во тьме, — сказала Шизей. — И похожие, и разные. До сегодняшнего дня я не могла полностью уразуметь это.
— Я думаю, что это ты уразумела давно, — сказал Николас. — Просто тебе потребовалось много времени, чтобы принять это.
Шизей и Николас продолжали ходить по кругу, переплетясь сознаниями. Инь и янь, тьма и свет, мягкое и твердое, мужское и женское, — но теперь дефиниции становились все более и более размытыми.
— Можешь ты мне сказать, зачем он убивает? — спросил Николас. — Какое удовольствие он от этого получает?
— Убийство — это тоже одно из средств для достижения поставленной им цели, — ответила Шизей. — Он убивает не просто так, а с соблюдением особого ритуала, включающего в себя и ритуальные действия, и постоянные построения ритуальных заклинаний. Он и кожу сдирает со своих жертв по этой же причине. Действия, соединенные с заклинаниями, оказывают могучее воздействие на кокоро. В этом он черпает свои силы, и поэтому его силы беспрерывно увеличиваются.
Николас вздрогнул.
— Этому надо положить конец, Шизей, — сказал он. — Другого пути нет.
— Знаю. И поэтому я здесь.
— Я новичок в Тао-Тао, — признался Николас. — Без твоей помощи он со мной быстро разделается.
— И это я знаю.
Шизей вдруг остановилась и повернулась спиной к Николасу. Расстегнув блузку, она спустила ее с плеч. Нижнего белья под блузкой не было.
— Вот что сделал из меня брат, — сказала она, показывая гигантского паука. — Вот кто я теперь. Существо, которого он боялся всю свою жизнь. Женщина-Демон.
Николас пошел за подносом, который оставил им Конни, принес чаю. Они сели лицом друг к другу, выпили по чашке, помолчали. И эта пауза была исполнена значения, она говорила о начале нового этапа в их отношениях.
Николас поставил пустую чашку.
— Ты пойдешь со мной, чтобы встретиться с Сендзином?
— Нет, — ответила Шизей. — Это твое дело, и ты его выполнишь сам. Я не об одной себе беспокоюсь. Есть одно важное дело, которое я должна довести до конца. И есть один человек.
Николасу не нужно было спрашивать, что это за человек: сознания их соприкасались. Он знал, кто это Коттон Брэндинг.
— Ты еще этого не знаешь, — сказал Николас, — но группе «Нами» пришел конец. Кузунда Икуза мертв. Вирус ИУТИР больше не под его контролем.
И он почувствовал ее облегчение, и порадовался вместе с ней.
— Подойди сюда, — приказала Шизей.
Когда Николас приблизился, она открыла свою сумочку, достала макияжные принадлежности. Быстрыми, уверенными движениями она стала гримировать его лицо, держа в памяти образ Женщины-Демона, идущей по изрытому штормовой волной берегу, чтобы покарать своего мужа, а в его лице — всех мужчин, которые смотрят на женщин как на низших существ. И еще она вспомнила свою подругу Кику в ночь праздника полнолуния, которая своими руками создала из себя самой идеальный мужской образ. До чего хорош был Самурай!
Оглядывая критическим оком то, что у нее получилось, Шизей сказала: — Ты выглядишь великолепно и вполне устрашающе. Но волосы никуда не годятся. Что делать с твоей мужской стрижкой?
— Подожди минутку, — попросил Николас. Он исчез и вернулся меньше чем через тридцать секунд. На нем был костюм актера театра Кабуки. В руке он нес роскошный парик. Снова сев напротив Шизей, подставил ей свою голову. Она надела на него парик, поправила его так, чтобы он полностью соответствовал ее эстетическому чувству. Затем достала из сумочки зеркало и позволила ему полюбоваться плодами ее труда.
— Просто изумительно, — сказал пораженный Николас. — Где ты этому научилась?
— Слыхал о школе «Золотое облако»?
— Кийоки уцукушики кандзен? — проскандировал Николас. — Конечно, слыхал. — Он посмотрел на свою отражение. — Ты из меня действительно сделала нечто Чистое, Прекрасное и Совершенное.
Позвякивание чашек, похожее на звон колокольчика на шее странствующего монаха, все нарастало.
— Он спускается, — сказал Николас. — Я должен идти.
— Теперь ты знаешь, чего он боится, — сказала Шизей.
Она предала Сендзина — свою другую половину, темную сторону своей души, своего мучителя и любовника — и знала