прозвучавшее в голосе Со-Пенга, задело их за живое.
— Что ты с ним сделаешь? — спросил широколицый мальчик.
— Кому-нибудь отдам, — ответил Со-Пенг.
— Но мы к нему привыкли, — не сдавался тот. Со-Пенг ничего на это не возразил, только поглаживал щенка. Тот положил морду ему на руку, закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул.
— Не отдавай его другим, — вдруг сказал мальчик. — Я... Мы будем сами о нем заботиться.
— Да, — подхватил братишка Со-Пенга. — Мы ВСЕ будем о нем заботиться, хорошо?
— Давайте его дрессировать, — предложил один из мальчиков.
— И сделаем из него сторожевую собаку! — воскликнул другой брат Со-Пенга.
И вот уже мальчики снова были вместе, с жаром обсуждая, как они будут воспитывать щенка. Со-Пенг поставил его на землю. Тот оглянулся на него, помахивая хвостом. А за ним и все ребята повернулись к Со-Пенгу. — А ты как думаешь?
— Это не мое дело, — ответил Со-Пенг. — Собака-то не моя.
— Но и не наша тоже, — сказал его брат.
— Может, не будешь ее отдавать? — попросил широколицый.
Со-Пенг улыбнулся. Он погладил щенка по голове.
— Пожалуй, я оставлю его на ваше попечение — пока! — и посмотрим, как вы с этим справитесь.
Мальчики сгрудились вокруг собаки, гладили ее. Собачий хвост работал все быстрее и быстрее.
Широколицый мальчик подошел к Со-Пенгу: — Мы никогда не деремся, Старший Брат! — сказал он, используя одно из уважительных китайских обращений. — Это только слова.
Со-Пенг взял мальчика за руку, разжал ему кулак. Оттуда выпал камень, подобранный, когда в воздухе пахло дракой.
— От слов, — сказал он, — порой переходят к делу.
— Я бы никогда не бросил его в твоих братьев.
Со-Пенг присел на корточки и заглянул тому в лицо.
— Я не сомневаюсь, что ты бы не хотел, чтобы этот камень был использован в драке. Но, знаешь...
Он замолчал. Немного подумав, мальчик сказал:
— Я понял, что ты имеешь в виду.
Со-Пенг посмотрел на него. Не надо быть слишком мудрым, чтобы понять, чего не хватает этим пацанам.
— Когда я был в твоем возрасте, — сказал, он, — мне очень хотелось иметь старшего брата. К сожалению, у меня его не было.
Со-Пенг поднялся на ноги.
— Тут я кое-чем занимаюсь в выходные дни. Может быть, вы мне поможете?
Широколицый мальчик отчаянно закивал головой. Эмоции настолько переполняли его, что он не мог говорить.
— Я могу по дороге зайти за вами. Только надо встать пораньше.
— И заходить не надо, Старший Брат! — заверил его мальчик. — Я буду здесь с восходом солнца!
Со-Пенг засмеялся:
— Зачем так рано? Соберемся через час после восхода.
Со-Пенг открыл калитку и пошел через садик к дому. Подумав, где могла быть его мать, он вспомнил их последний разговор. А вспомнив, вдруг забеспокоился не на шутку.
Он почти бегом помчался на материнскую половину и нашел ее в спальне. Мать укладывала чемоданы.
— Ты куда собралась, мама?
Лианг резко повернулась к сыну. Она слегка покраснела, откинула с лица несколько прядей волос, и Со-Пенг уже г-который раз подумал, до чего красивая у него мать. Удлиненное, тонкое лицо, высокие скулы и странные, глубоко запавшие глаза. Маленькие, красивые уши, которыми она гордилась, как и изящной формой ног и рук, маленьких, на вид хрупких, но таких умелых и сильных. И в лице тоже чувствуется сила и характер.
— Черепаховый панцирь треснул в огне, и по трещине прорицатель предсказал, что все будет именно так. Вот и ты сюда пришел, — сказала она с некоторой торжественностью в голосе. — Если бы не пришел, я бы подумала, что прорицатель солгал и что ты — не избранник.
Со-Пенг озадаченно уставился на нее.
— Что ты хочешь сказать?
Внезапно она одарила его ослепительной улыбкой.
— Пойдем и поговорим об этом где-нибудь, — предложила она.
Они прошли в садик, который в это вечернее время был, как и можно было предполагать, пуст. Аметистовые сингапурские сумерки окутали их. Душноватый запах мангровых зарослей, доносившийся с северной стороны, смешивался с дурманящим ароматом цветов: Где-то собаки облаивали надвигающиеся вечерние тени. Один за другим загорались уличные фонари: мальчишка-малец обходил их и, поднимаясь, на лестницу, которую таскал с собой, зажигал.
Лианг и ее сын сели напротив друг друга на раттановые кресла.
— Когда я носила тебя под сердцем, — сказала Лианг, — я все время чувствовала, что ты со мной разговариваешь, причем не тычками рук и ног, как другие