и тут же прикусила язык, осознав, что Нанги просто давал ей возможность естественным образом объяснить ее присутствие в церкви и, как говорят в Японии, «спасти лицо». Конечно, он сразу понял действительную причину ее прихода сюда, но в Японии не принято говорить о действительных причинах. Каждый слишком озабочен тем, чтобы спасти свое лицо. — То есть, — начала она и опять замялась, — сказать по правде... — Она опять остановилась. Кто же говорит правду в Японии? Здесь если н говорят ее, то таким образом, что слова можно интерпретировать и так, и эдак — шестью различными способами.
— Пожалуйста, простите меня. Я как раз заканчиваю свои молитвы, миссис Линнер, — сказал Нанги и склонил голову.
Жюстина чуть было не бросилась извиняться: «Ах, простите, ради Бога!» — но вовремя остановила себя. Нанги дает ей возможность собраться с мыслями и подойти к разговору приличным способом, «восстановив утраченное лицо». Жюстина была ему за это благодарна. Она начинала понимать, что пришла сюда не только потому, что это наиболее удобное место для ее разговора с Нанги. Она вспомнила, как горячо молилась Богу, когда Николас лежал на операционном столе. Если она не верила в Бога, то зачем было молиться? Кроме того, она и вправду получила тогда утешение, помолясь. Значит, не такая уж она неверующая, какой ей хотелось бы казаться. Сейчас, склонив голову рядом с застывшим в молчании Нанги, она мысленно обратилась к Богу, чтобы он помог ей и дал силы в ее нелегкой ситуации.
К тому времени, как Нанги поднял голову, Жюстина была уже готова.
— Нанги-сан, — начала она, поборов американскую привычку обращаться к людям по имени, — в прошлом мы никогда не могли найти общего языка.
— Не думаю, что это так, миссис Линнер, — вежливо возразил Нанги.
Чертова вежливость!
— И это, я думаю, сугубо по моей вине, — продолжала Жюстина. Она знала, что ей надо продолжать говорить во что бы то ни стало. Стоит ей замолчать, как она уже не соберется с мужеством закончить. — Я не понимаю Японии. Я не понимаю японцев. Я здесь чужая. Иностранка.
— Вы жена Николаса Линнера, — возразил Нанги, как будто этот факт был единственным, который мог оправдать ее земное существование.
ДА ВЫСЛУШАЙ ЖЕ МЕНЯ, НАКОНЕЦ! — хотелось ей закричать. Но она только глубоко вздохнула и сказала:
— Нанги-сан, я хочу учиться. На самом элементарном уровне. Я буду очень стараться.
Нанги, кажется, почувствовал себя неловко от такого самоунижения.
— Да что Вы, миссис Линнер! У Вас прекрасная репутация.
Жюстина не сдавалась:
— Я хочу измениться и стать своим человеком в здешнем обществе.
Нанги ответил не сразу. Спевка церковного хора закончилась. Был слышен легкий шорох и перешептывание расходящихся по домам детей. С левой стороны, в нише, зажигали свечи. Легкий шумок шел по церкви, как звук падающего дождя.
— Перемены, — вымолвил наконец Нанги, — часто бывают к лучшему, если им предшествовало серьезное раздумье.
— Я думала достаточно.
Нанги удовлетворенно кивнул головой.
— А Вы обсуждали это с мужем?
Жюстина вздохнула про себя. Печаль царапнула ее сердце.
— Мы с Николасом последнее время не очень-то разговариваем.
Нанги резко повернул голову в ее сторону и уставился на нее своим здоровым глазом. Человек западной культуры в такой ситуации спросил бы, а что, собственно, у них стряслось? Нанги сказал:
— Я и сам не имел возможности по-настоящему поговорить с ним. Он стал... немного другим. Врачи...
Тут Жюстина вздохнула уже вслух:
— В этом случае врач не поможет. Он говорит, что Николас страдает от какого-то послеоперационного синдрома. Мне кажется, что он совершенно неверно оценивает ситуацию.
— А что Вы о ней думаете?
— Право, не знаю, — призналась она. — Во всяком случае, я не уверена. Но мне кажется, что вечно подавленное настроение Николаса проистекает из того, что он не может, как прежде, заниматься своими боевыми искусствами.
Нанги невольно затаил дыхание. Господи, подумал он, — спаси и сохрани. Было предчувствие надвигающейся большой беды. Вроде как сумерки сгущаются над ним и его близкими.
— Вы уверены в этом, миссис Линнер?
— Да, — твердо ответила Жюстина. — Я видела его в спортзале. У него ничего не получается.
— Вы имеете в виду, v него какие-то неудачи физического характера?
— Нет, не думаю, что физического.
Нанги, кажется, поверил ей на слово, и во взгляде