запись. Я не был уверен, что за мной не следят.
Киллан бросила взгляд на магнитофон.
— Из этой записи явствует, что подслушивали не тебя одного, — сказала она. — При других обстоятельствах я бы только посмеялась, слушая свои записанные на пленку сексуальные стоны.
— Господи, ты хочешь сказать, что и за твоей квартирой могут следить?
— Откуда мне знать?
— Но я был очень осторожен.
Киллан рассмеялась:
— Могу себе представить! Последний из великих сыщиков.
Негодяй недовольно хмыкнул, разглядывая магнитофон.
— Ну, ладно, — сказал он наконец, — что бы ты с ним сделала?
— Я бы отнесла его к человеку, которому больше всех хочется заполучить его.
— А именно?
В глазах Киллан начали плясать чертики, хотя лицо оставалось непроницаемым.
— Кузунде Икузе, — ответила она.
Негодяй подскочил, словно она прикоснулась к нему обнаженным проводом под током.
— Я всегда подозревал, что ты полоумная, — сказал он. — Но не до такой же степени!
— Остынь и немного подумай, — возразила Киллан. — Икуза выложит нам за эту пленочку все, что потребуем. А почему бы и нет? Одна наша связь с ним, если о ней проведает общественность, будет ему дорого стоить, а уж свидетельство о его манипуляциях с «Накано» и вообще стоить ему головы.
Негодяй встал и заходил взад-вперед по комнате, бросая взгляды то на нее, то на пса, скалящего на него зубы с кофейного столика. — Знаешь, я вспомнил, как много лет назад, когда ты была совсем девчонкой и все приставала к нам, чтобы мы брали тебя с собой мотаться по улицам, один из нас стал тебя подначивать сунуть руку в огонь. Мы думали, что ты сдрейфишь и мы от тебя отделаемся. — Он взял ее руку перевернул ладонью вверх. На большом пальце был старый шрам от ожога. — Но ты приняла вызов. Так нам ничего не оставалось, как позволить тебе таскаться за нами. И прозвище дали соответственное — Сорви-Голова. Но, Киллан, мы тогда были несмышленыши. Теперь мы знаем, что почем.
Киллан посмотрела Негодяю прямо в глаза.
— Что ты этим хочешь сказать? Ты что, совсем ослеп, что не видишь, как тебя эксплуатируют? Тот же Кузунда. Ведь это он заправляет «Накано», на которую ты ишачишь! Ты создал ИУТИР, а что ты за это имеешь? Кукиш с маслом! И ничего кроме тебе не светит, так и знай! Сколько раз я тебе об этом говорила? Ты пашешь на них, как негр! А кто пользуется плодами твоего труда? А кто ДОЛЖЕН пользоваться?
Она бросила на него уничтожающий взгляд.
— А этим шрамам я горжусь. Он для меня как медаль за доблесть. Ты же помнишь, все признали, что я не хуже любого мальчишки на улице, а, пожалуй, и почище. Более отчаянная, чем кто-либо из вас.
— Более полоумная — это уж точно.
Она захохотала:
— Но я ВЫЖИЛА. Такова моя карма — выживать в любых условиях. И я их всех за пояс заткну, так и знай!
— Но Кузунда Икуза, — он покачал головой. — Он не такой, как все. Тебе в голову не приходило, что он будет почище тебя?
Киллан замотала головой:
— He-a! — Потом она широко улыбнулась, сгребла со стола магнитофончик и отправила его в сумку. — Верь мне, — сказала она, целуя его в щеку. — Это нам пропуск в землю обетованную. Будем жить ни в чем не нуждаясь.
Негодяй посмотрел на пустой стол. Промолвил:
— Я и так ни в чем не нуждаюсь. — Поднял глаза.
Но Киллан уже и след простыл.

* * *

Полицейские приехали за Шизей, выдержанные, гладкие. Она ожидала, что они приедут, и без лишней суеты пошла-с ними. Бородатый, мясистый следователь задал ей обычные вопросы насчет ее местонахождения в предыдущий вечер. Шизей наблюдала за его глазами, умными, проницательными. На нем был мятый, плохо сидящий костюм, который он носил, как другие люди носят халат. Чувствовал себя в нем свободно, комфортно. Шизей была одета в короткую черную юбку, широкий черный матерчатый пояс и огненно-красную блузку с рукавом фонариками. Для начала она решила его немного подурачить.
Во время их разговора следователь завтракал, довольно неряшливо, но с аппетитом уплетая гамбургер, и у Шизей создалось впечатление, что ее хотят заманить в ловушку, и этот завтрак — своего рода театральная декорация. Вот только не ясно зачем: то ли для того, чтобы успокоить ее, чтоб не нервничала, то ли для того, чтобы сбить потом с толку внезапным вопросом.
Они сидели за обшарпанным деревянным столом, расположенным в центре безликой комнаты, стены которой были выкрашены в казенный