для Хау?
Шизей не дрогнула под его пристальным взглядом, но смотрела на него по-прежнему дружелюбно.
— Скажите, как был убит Брислинг?
— Что-то тяжелое и квадратное раскроило ему сзади череп, — ответил Эйлбемарл тоном, каким обычно описывают достоинства новой машины. — Знаете, как разбивают яичную скорлупу о край сковородки?
— Похоже на преступление, совершенное в состоянии аффекта: припадка ярости или хотя бы закоренелой ненависти, — сказала Шизей. — Для этого нужен серьезный мотив, а у меня его нет.
— Вы сказали, что работали на Хау. И что он неплохо вам платил.
Шизей была мастером добавить в свой голос столько яда, сколько нужно.
— Когда я была помоложе, меня использовал в своих целях мужчина. Причем использовал самым бессовестным образом. Тогда я поклялась, что этого никогда более не повторится. Поняв, что не я работаю на Хау, а Хау пользуется мной, я для себя решила: хватит! — Она позволила своему лицу слегка смягчиться. — В любом случае, подобных безоглядных поступков я бы просто не смогла совершить.
— Точнее?
— Вы что-нибудь знаете о боевых искусствах, детектив?
— Немного занимался карате: обычные тренировки в полиции.
— Не обижайтесь, но разбивание рукой досок и усмирение преступников имеет мало общего с боевыми искусствами.
— Преступники — это моя специальность.
— Но не моя, детектив. Истинные боевые искусства — в том виде, в каком их следовало бы преподавать — на восемьдесят процентов направлены на развитие сознания. В любом случае это самооборона, а не агрессия. Если бы Дэвид Брислинг — или кто-нибудь из ваших подопечных напал на меня, я бы сумела защитить себя. Но уж наверняка не разбила бы ему сзади черепушку. Это не мой стиль.
Эйлбемарл долго ничего не говорил. Он вставил себе в рот зубочистку и задумчиво перекладывал ее языком из одного угла в другой. Затем постучал указательным пальцем по магнитофону.
— Мне придется забрать эту кассету. Веская улика.
— Пользуйтесь, — разрешила Шизей.
— Когда я приглашу для разговора Хау, я хочу, чтобы вы тоже присутствовали.
— Ну, — протянула она с какими-то новыми нотками в голосе, — я не буду иметь ничего против.

* * *

Пройдя паспортный контроль и таможню в нью-йоркском аэропорту Кеннеди, Николас услышал по громкоговорителю свое имя. Он подошел к радиорубке, где ему сообщили номер. Платные телефонные автоматы блестели никелем на другом конце ленты выдачи багажа. Он успел обменять иены на американские доллары еще в аэропорту Нарита и поэтому направился сразу туда. Стенки кабины были украшены хулиганскими надписями. Он набрал данный ему местный номер.
— Это я, — ответил голос. — Нахожусь в телефонной будке на другом конце. За тобой никто не следит.
— Я этого и не опасался, — сказал Николас. — Сейчас увидимся.
Затем Николас набрал номер, данный ему Томи. Детектив по раскрытию преступлений Мэл Бранка был на ночном дежурстве и сам принял звонок Николаса.
— Плохие новости, друг, — сказал он прокуренным голосом. — Я встретил этот самолет с японским мерзавцем по просьбе Томи, но не смог его задержать. Он, как положено, был в списке пассажиров. Я это сам проверил. Я даже опросил весь экипаж, но никто из них его не запомнил. Все, что они смогли сказать, так это то, что место было занято. Это все, что я сумел сделать, друг: слишком у меня было мало времени, чтобы организовать его встречу как надо. Наверно, птица более высокого полета, чем обычные поставщики кокаина, с которыми мне приходилось иметь дело.
Николас поблагодарил Бранку и повесил трубку. Он хотел было позвонить Жюстине в их дом на Вест-Бэй Бридж, но передумал. Если Сендзин где-то здесь, то лучше не давать ему возможности раньше времени узнать о его приезде. Но мысль о том, что дорокудзай может быть сейчас вместе с Жюстиной в их доме на побережье, сводила его с ума.
Терпение, подумал он. Скоро все выяснится.
Он повернулся и увидел Конни Танаку, вышагивающего по направлению к его будке. Именно Конни Николас просил через Уми встретить его в аэропорту.
Конни был старшим братом Терри Танаки. Он жил в Ванкувере, когда в 1980 году Сайго прибыл в Нью-Йорк, победил Терри в собственном его додзе и в конце концов убил его. После этого Конни покинул Ванкувер, чтобы поставить на ноги школу боевых искусств своего брата. Но в Британскую Колумбию более не возвращался, предпочитая динамичную нью-йоркскую