свое увечье, так что его хромоту мог заметить лишь наметанный глаз. Но когда он был уставшим, или обозленным, или испуганным, хромота становилась очень заметной. Можно было подумать, что он бессознательно требовал от окружающих сочувствия: мол, не надо на меня нападать, я же калека! Но, разумеется, он этого даже не подозревал.
- Я понимаю суть вашего возражения, - сказал Эллис. - Однако в том виде, в каком вы сформулировали свою позицию, я не могу ответить на ваш вопрос. Ваш аргумент невозможно опровергнуть. Но мне бы хотелось подойти к проблеме с несколько иной точки зрения. Безусловно, Бенсон страдает расстройством психики, и наша операция, возможно, не изменит его состояния. Но подумайте, что может произойти, если мы его не прооперируем? Мы разве окажем ему большую услугу? Не думаю. Нам известно, что его припадки опасны для жизни - и его жизни, и жизни окружающих. Эти припадки уже стали причиной его конфликта с законом, и они с каждым разом становятся все интенсивнее. Операция поможет предотвратить их, и нам представляется, что именно в этом и заключается ее польза для пациента.
Мэнон передернул плечами. Джанет Росс знала, что означает этот жест: признак неразрешимых противоречий, тупика.
- Так, - продолжал Эллис. - Другие вопросы есть?
Других вопросов не было.

3

- Черт бы его побрал! - воскликнул Эллис, отирая пот со лба. - Он все никак не угомонится!
Джанет Росс шла рядом с ним. Они направлялись к корпусу научно-исследовательских лабораторий. Близился вечер. Солнце желтело, становясь постепенно серым и бледным.
- Он сделал обоснованные замечания, - сказала она мягко.
- Ах да, я все время забываю, что ты на его стороне.
- А почему ты все время забываешь? - Она улыбнулась. Будучи единственным психиатром в штате Центра нейропсихиатрических исследований, она с самого начала выступала противницей операции Бенсона.
- Послушай, - сказал Эллис. - Мы же делаем все, что в наших силах. Если бы его можно было полностью вылечить - замечательно! Но нам это не под силу. Мы можем только помочь ему. Вот мы и поможем.
Она молчала. Сказать ей было нечего. Она уже не раз высказывала Эллису свое мнение. Эта операция больному ничем не поможет - более того, есть вероятность, что после нее Бенсону станет хуже. Она не сомневалась, что и Эллис учитывал такую вероятность, но упрямо ее игнорировал. Или, по крайней мере, так ей казалось.
Вообще- то Эллис ей нравился -так же, как и другие хирурги. Она видела в хирургах склонных к самым решительным действиям мужчин (да в основном все они были мужчинами, что она считала весьма знаменательным), стремящихся что-то сделать, предпринять что-то радикальное. В этом смысле Эллис был куда лучше многих из них. Он мудро поступил, отвергнув нескольких пациентов третьей стадии, стоявших в очереди до Бенсона. Она знала, сколь трудным для него было это решение, потому что в глубине души он только и горел желанием сделать новую операцию.
- Как же я все это ненавижу! - пробурчал Эллис.
- Ненавидишь - что?
- Политику. Приятно оперировать обезьянок. Никакой политики.
- Но ты же хочешь прооперировать Бенсона…
- Я готов. Мы все готовы. Нам просто необходимо наконец-то решиться на этот важный шаг. Настало время его сделать, - он взглянул на нее. - А почему ты так неуверенна?
- Потому.
Они подошли к научно-исследовательскому корпусу. Эллис отправился на ужин с Макферсоном - «политический ужин», как раздраженно пояснил он, - а она поднялась на четвертый этаж.
После десяти лет непрерывного расширения Центр нейропсихиатрических исследований занял полностью весь четвертый этаж. В этом здании стены на всех этажах были выкрашены в унылый белый цвет, а стены ЦНПИ сияли всеми цветами радуги. Цель этой веселой раскраски была одна - дать пациентам возможность испытывать здесь спокойствие и оптимизм, но на Росс эти яркие стены четвертого этажа всегда оказывали прямо противоположное воздействие. Она считала эти попугайские цвета фальшивыми и искусственно веселыми - точно в яслях для умственно отсталых малышей.
Она вышла из лифта и бросила взгляд в сторону справочной: одна стена голубая, другая красная. Как и почти все остальное в Центре нейропсихиатрических исследований, идея такой расцветки принадлежала Макферсону. Странно, подумала она, как точно в структуре организации отражаются особенности личности начальника.