и сгинули куда-то, и я видела перед собой не мужа, а кусок дерьма, который целых двенадцать лет только то и делал, что оскорблял и унижал меня, и тут я... слегка поработала кулаками.
Насчет чувств Энджи немного заблуждалась. Они еще вернутся. Так всегда бывает, и возвращаются они, как правило, в тот момент, когда их совсем не ждешь. Никакой любви между ними, конечно же, уже не будет, но эмоции никуда не денутся, и все, что было между ними за годы супружеской жизни, будет время от времени возникать в сознании — смутные образы, окрашенные в красные, голубые, черные цвета. Забудется спальня, но сохранится в памяти постель. Я не стал ей этого говорить, она и сама скоро поймет, как все бывает на самом деле.
— Судя по тому, что я видел, поработала ты на славу, — сказал я.
Она чуть заметно улыбнулась, и непослушные волосы опять упали на глаза.
— Да, пожалуй. Поднакопилось.
— На суде оправдываться будете, — сказал я.
— Послушай, Пат, — сказала она. Энджи — единственный человек, который может обращаться ко мне «Пат», не вызывая у меня скрежета зубовного. Бывает это не часто, но в такие редкие минуты я просто млею — в ее устах мое мальчишеское имя звучит тепло и ласково.
— Да?
— Уже потом, утихомирившись, я смотрела на него, но думала о нас, как мы бежали по тому проезду, а по кварталу рыскал автомобиль, и нам от него было не уйти. Мне было страшно, но — не знаю, поймешь ли ты меня — без тебя мне было бы в тысячу раз страшнее. Мне кажется, что, когда ты со мной, мы выберемся из любой переделки, ведь так уже не раз бывало. Когда ты рядом, все сомнения покидают меня. Ты об этом знаешь?
— Еще как знаю.
Энджи улыбнулась. Она нагнула голову, и ее космы опять упали на глаза. Она начала что-то говорить.
И тут зазвонил телефон. Во мне проснулось страстное желание расстрелять эту долбаную коробку, так, чтобы она разлетелась на тысячу осколков. Я встал и со злостью схватил трубку:
— Алло!
— Кензи, это Сосия.
— Поздравляю.
— Кензи, ты должен со мной встретиться.
— Я никому ничего не должен.
— Боже мой, Кензи, если не поможешь — я мертвец.
— Ты сам-то слышишь, что говоришь, Марион?
Энджи посмотрела на меня, и я кивнул. Нежности в ее глазах как не бывало.
— Ладно, Кензи, я знаю, о чем ты там думаешь, сидя в тепле и покое. Ты думаешь: «С Сосией покончено». Но со мной не покончено. Пока. У меня еще есть время. Я доберусь до тебя, я найду тебя, где бы ты ни прятался, и прихвачу с собой в могилу. У тебя есть то, что сохранит мне жизнь. И ты отдашь это мне.
— Попробуй добраться до меня, Сосия. Посмотрим, что у тебя выйдет, — подумав, ответил я.
— Я в полумиле от твоего дома.
Это меняло дело, но я хорохорился:
— Что ж, заходи в гости. Выпьем пивка, а потом я тебя прикончу.
— Кензи, — сказал он неожиданно усталым голосом. — Мне ничего не стоит прихлопнуть и тебя, и твою напарницу, на которую ты смотришь так, будто в ней заключена загадка мироздания. Прикрывать вас больше некому. Где ваш псих с винтовкой? Нет его! Так что давай не будем.
Надежного убежища в этом мире нет, убить можно любого, стоит только захотеть. Если Сосия поставит перед собой одну-единственную задачу — уложить меня в гроб за несколько дней или даже часов до того, как он сам откинет копыта, — то своего он добьется. — Чего тебе от меня надо? — спросил я.
— Эти долбаные фотографии, старик. Они спасут нам жизнь. Я скажу Роланду, что если он убьет или меня, или тебя, или нас обоих, то эти снимочки однозначно пойдут гулять по рукам. А ему это совсем ни к чему: что же хорошего, если все узнают, что ему когда-то прочистили трубу?
Сколько благородства. Отец года.
— Где и когда? — спросил я.
— Знаешь путепровод на скоростном шоссе у станции «Коламбиа?»
Станция была в двух кварталах от моего дома.
— Знаю.
— Через полчаса. Под мостом.
— И вы оба перестанете за нами гоняться?
— Наконец-то врубился. Со мной надо жить дружно, если вообще хочешь жить. Какое-то время ты еще протянешь.
— Полчаса.

* * *

Мы пошли в собор и забрали из тайника оружие и фотографии. В подвале у пастора Драммонда был ксерокс, на котором он шлепал свои билетики благотворительной лотереи, и мы сделали копии. Оригиналы мы спрятали в том же месте и вернулись ко мне домой.
Пока Энджи пила из громадной кружки крепчайший черный кофе, я проверял наш арсенал. Мы располагали пистолетом