И никому я ничего не должен, потому что ни у кого ничего не просил. Никогда. — Он потер рукой заплывший глаз. — Но и убивать вас теперь особого смысла нет, так что живите спокойно.
Пришлось вспомнить, что передо мной стоит подросток шестнадцати лет, можно сказать, ребенок.
— Роланд, — сказал я, — один вопрос.
Он нахмурился и как-то вдруг поскучнел:
— Давай.
— Человек ты обиженный и озлобленный. Но когда ты узнал о гибели отца, может, тебе стало хоть чуток полегче?
Он пнул подвернувшийся под ногу шлакоблок и пожал плечами:
— Не-а. Вот если бы я сам спустил курок, тогда, может быть, что-нибудь во мне и изменилось бы.
Я покачал головой".
— Нет. Так не бывает.
Он поддал ногой обломок кирпича:
— Нет, это уж точно. — Он посмотрел на поле, поросшее сорняками, на ветхие строения, стоящие на его краю, на валявшиеся тут и там бетонные блоки с торчавшей арматурой, которая походила на флагштоки — вот только флагов было не видно.
Его империя.
— А теперь ступайте домой, — сказал он. — И забудем, что мы когда-то встречались.
— Договорились, — сказал я, но у меня было сильное чувство, что Роланда я буду помнить всю свою жизнь, даже после того, как прочту извещение о его смерти.
Он кивнул куда-то в сторону и пошел своей дорогой. Он поднялся на поросшую травой груду битого кирпича, щебенки и прочего строительного мусора, остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— А вот мать у меня была что надо. Порядочная была женщина.
Я взял Энджи за руку.
— Была, — сказал я. — Но оказалась никому не нужной.
Он передернул плечами — то ли вздрогнул, то ли еще почему.
— Насчет этого я другого мнения, — сказал Роланд и зашагал дальше. Он шел через пустырь, и фигура его становилась все меньше и меньше и наконец почти совсем исчезла из виду, затерявшись где-то в трущобах. Одинокий принц, шествующий к престолу и не понимающий, почему это не вызывает у него того восторга, на который можно было бы рассчитывать.
Он окончательно исчез, скрывшись в темном дверном проеме, подобно прохладному летнему бризу, дующему с океана, летящему прямо на север мимо трущоб, мимо нас, треплющему своими холодными пальцами наши волосы, заставляющему раскрыть пошире глаза и без задержки мчащемуся дальше, в центр города. Я почувствовал в своей руке теплую ладонь Энджи и не выпускал ее, пока мы вслед за бризом шли через пустырь в наш квартал.