Ракеты?!
— Ракеты. Несколько стингеров быстренько уймут этих ребятишек.
— Видишь ли, Бубба, — очень медленно произнес я. — Вместе с ребятишками стингеры разнесут еще полквартала.
На мгновение он призадумался, а потом осведомился:
— Не пойму, к чему ты клонишь. — Закинув руки за голову, он растянулся на кровати. — Так берешь или нет?
— Может быть, попозже.
Бубба кивнул:
— Ну и ладно. — Потом опять полез во внутренний карман. Я ожидал появления противотанкового орудия или нескольких ятаганов, но на кровать были выложены четыре гранаты. — На всякий случай.
— Ага, — ответствовал я с понимающим видом. — Вот это может пригодиться.
— Правильно мыслишь, — сказал он и поднялся. — За стволы не дорого тебе?
Поглядев на него в зеркало, я кивнул:
— Если надо, я могу заплатить сегодня ближе к вечеру.
— Не надо. Я знаю, где ты живешь. — Он улыбнулся, а улыбка у Буббы такая, что может на месяц лишить человека сна. — Если что будет нужно, только скажи — днем, ночью, это все равно. — В дверях он задержался. — Пиво скоро будем пить?
— В самое ближайшее время.
— Славно.
Он помахал на прощание и вышел, а я остался с тем чувством, которое неизменно возникало у меня после его ухода, — на этот раз пронесло, не взорвалось.
Покончив с галстуком, я подошел к кровати. Между гранатами лежали два ствола — «смит-вессон» 38-го калибра и никелированный девятимиллиметровый браунинг. Его я, надев пиджак, сунул в кобуру под мышку, а «смит» спрятал в боковой карман. Потом полюбовался на свое отражение — отеки на лице сошли, и губы почти зажили. Фонарь на скуле пожелтел, ссадины потеряли первозданную алость и стали розовыми. Не то чтобы глаз не оторвать, но и на участника конкурса «Человек-слон» я уже не был похож. Можно появиться на людях и не опасаться, что в тебя будут тыкать пальцем и хихикать. А на тот случай, если кто осмелится, имелось верное средство — стрелять на поражение.
Я поглядел на гранаты, решительно не представляя себе, как с ними обращаться. Крепло опасение, что, как только я закрою за собой дверь, они скатятся с кровати и разнесут все здание. И потому я бережно взял их и положил в холодильник. Пусть тот, кто вломится ко мне с целью похищения пива, знает — люди здесь живут серьезные.

* * *

Когда я подъехал, Энджи сидела на ступеньках своего крыльца. На ней была белая блузка и черные, суживающиеся книзу брюки. Она-то, в отличие от меня, выглядела первоклассно, но я ей об этом не сказал.
Она влезла в машину, и довольно долго мы ехали, не произнося ни слова. Я специально поставил кассету с записями Визжащего Джея Хоукинса, но моя спутница лишь вздрогнула — и больше ничего, хотя любит его так же сильно, как когда ее называют «цыпочка». Она продолжала курить и так внимательно вглядываться в проносившийся за окном Дорчестер, словно только что эмигрировала сюда.
Когда въехали в Маттапан, кассета кончилась, и я сказал:
— Обожаю его. Сейчас перемотаю, послушаем еще раз. Век бы слушал.
Энджи грызла ноготь.
Я все-таки сменил Джея на группу «У-1», но Энджи словно хватанула вместе с утренним кофе добрую дозу лития — она сидела как каменная, хотя обычно начинает извиваться при первых тактах.
Мы уже добрались до Ямайка-плэйн-паркуэй, а дублинские ребята — до «Воскресенье, чертово воскресенье», когда она наконец разверзла уста:
— Я думаю. Не дергай меня.
— Какой смысл влагаете вы в эту фразу?
Она повернулась на сиденье, придерживая бившуюся от ветра прядь:
— Хоть ненадолго брось свои «красотка», свои предложения вместе принять душ и тому подобное.
— Привычка — вторая натура.
— Я не желаю быть привычкой, — сказала она.
— Сдаюсь, — кивнул я. — Очко в твою пользу. Может быть, хочешь недельку отдохнуть?
— Не хочу. — Она поджала под себя левую ногу. — Я люблю работать. Я должна все обдумать. Мне нужна твоя поддержка, а не заигрывания.
Я поднял правую руку, словно давая присягу:
— Поддержку получишь, — и едва не прибавил «прелесть моя» или что-то в этом роде, но в последнюю минуту удержался. Допускаю, что моя матушка произвела на свет дурня, но никак не самоубийцу.
— Бубба успел заскочить к тебе? — спросила она.
— Как же, как же, гостинцев принес. — Я извлек из кармана и протянул ей «смит-вессон».
— Временами он бывает ужасно сентиментальным.
— Предложил мне партию «стингеров» на тот случай, если мы захотим устроить