восстановил в памяти отражение лица Дэвида на фоне неба, виденное во сне. В нем было что-то зловещее. Но ни лицо в оконном стекле, ни попытки Дэвида высказаться не вызывали страха. Он притаился в чем-то другом: в самой позе юноши, в том, как он держал голову, как двигались его губы, в паузах между беззвучными словами. Во всем облике Дэвида появилась какая-то оскорбительная неуклюжесть, казалось, его внезапно охватил ужас.
Герни задумался: какие бывают сны! Образ Дэвида стал удивительно четким, словно еще одна фотография, сделанная самим Герни. И он не сомневался, что именно эта, четвертая, фотография самая точная.
Целых два часа прождал он телефонного звонка, но так и не дождался, и вдруг понял, что это означает. Чтобы укрепиться в своем предположении, он посидел еще полчаса и позвонил сам. Ему сообщили, что Джордж Бакройд не может подойти к телефону, но перезвонит ему, если он оставит свой номер. Герни положил трубку и через тридцать минут опять позвонил.
– Бакройд слушает, – ответил голос, растягивая последний слог.
Герни улыбнулся:
– Джордж, это Саймон Герни.
– Привет Саймон. – Тон был доброжелательный. – Господи, как вы поживаете? Где вы?
– В Лондоне. Джордж, не могли бы мы встретиться? Мне нужно вам кое-что рассказать.
– Какая-нибудь головоломка? – спросил тот, притворившись испуганным.
– Вот именно.
– Что-то не ладится?
– Да.
– Так-так. – Бакройд, казалось, был доволен. – Не спрашиваю, где вы остановились, и не думаю, что вы хотели бы прийти ко мне.
Скажите, где мы можем встретиться. – И добавил: – Сегодня прекрасная погода.
Они встретились в пабе «Спэньярдс Инн». Герни пришел первым, но сначала пропетлял несколько миль по Вест-Энду. Многолюдная демонстрация – пять-шесть тысяч человек – против ядерного оружия остановила движение на Парк-лейн и Оксфорд-стрит – демонстранты несли знамена и плакаты. Герни воспользовался всеобщей толчеей, пробираясь сквозь шеренги, и наконец добрался до метро. Он сел в поезд, идущий в южную часть Лондона, потом пересел в обратном направлении. Три раза он выходил из вагона, идя по платформе к выходу, а в последний момент, когда уже закрывались двери, вскакивал в него на ходу. Обычное, но рискованное дело. Выходить из гостиницы вообще было опасно, но он решился на это.
Из глубины паба Герни увидел Бакройда. Тот подошел к бару и заказал выпивку. Бакройд был высокого роста и держался с достоинством. Непослушная грива седых волос была откинута с его широкого лба. Лицо выражало приветливость и в то же время иронию. Когда он отошел от стойки бара, Герни встал, чтобы Бакройд его увидел, и еще потому, что испытывал к этому человеку глубокое уважение.
– Привет, Саймон! – Они пожали друг другу руки и улыбнулись, искренне радуясь встрече. – У вас, наверное, нет времени для светской беседы.
И все-таки они немного поговорили о житейских делах. Бакройд рассказал о своей жизни.
– Я пишу книгу об истории лондонских церквей и о связанных с ними событиях. Нелепая работа для такого католика, как я. Порой не могу подавить раздражения, но мой редактор – довольно приятная девушка с пышной грудью – постоянно уговаривает меня не вдаваться в полемику. Вам, конечно, известно, что я отошел от дел.
– Но кое-какие слухи до вас доходят?
– Иногда, иногда. От старых привычек трудно избавиться. Но должен признаться, стараюсь много не слушать и не читать между строк. В коридорах тайной власти всегда находилось место идиотам, но сейчас число их, пожалуй, значительно увеличилось. Богатые болваны по-прежнему ведут охоту на ведьм, профессиональные сторонники «жесткой» линии по-прежнему злобствуют и уже закоснели в своей борьбе, не обладая ни талантом, ни тонкостью ума, которого у портовой шлюхи и то больше. Мозги им теперь заменил компьютер. Их волнуют не тайны истории, а повреждения видеосистемы. А отсутствие исторического чутья – вещь очень опасная. Впрочем, ладно. – Он махнул рукой. – Что я могу для вас сделать?
Герни изложил суть дела. Бакройд задумался, играя подставкой для пива.
– Пожалуй, я еще закажу выпить, – сказал он.
Герни взял у него подставку, смахнул со стола и поймал на лету, прежде чем подсунуть под новый стакан виски, который принес Бакройд. Отпив немного, Герни спросил:
– Ну что?
– Есть во всем этом что-то неуловимое.
– Но хоть что-нибудь можно понять?
– Нет. – Бакройд покачал