выпить?
Он попросил виски с содовой. Кэролайн метнулась к подносу, принесла ему стакан, после чего снова занялась своими покупками, тщательно укладывая их в сумку. Ее лихорадочные движения выдавали сильное напряжение. Наконец она все упаковала и отнесла сумку в спальню. Потом вернулась, взяла стакан с виски, включила телевизор и села на диван, но не рядом с Герни, а на противоположном конце.
Сидя в разных углах, они смотрели какое-то рождественское шоу. Пять женщин и один мужчина, видимо «звезда», такими приторными голосами распевали рождественские гимны, что они звучали почти кощунственно. В красных мини-платьях с капюшонами, отороченными мехом, длинноногие женщины улыбались и пританцовывали, стоя за спиной солиста, проникновенно исполнявшего «Ночь молчит...», словно это была какая-то народная баллада. Воздев руки к небесам и закатив глаза, он выводил свои бархатные трели. Белая крахмальная манишка резко контрастировала со смуглой кожей его лица, казалось насквозь пропитанной загаром.
Герни заметил, что Кэролайн хотела создать в своем номере домашний уют, но эти попытки ничего, кроме грусти, в ней не вызывали. Сбросив туфли и поджав под себя ноги, она бросила острый взгляд на Герни. На протяжении часа, пока они сидели у телевизора, она то и дело принималась тихонько плакать, опустив голову и прикрыв лицо рукой.
Когда Герни звонил ей, чтобы сообщить о своем прилете в Америку, он попросил приготовить для него фотографии Дэвида. Они и сейчас были при ней, но расставаться с ними ей не хотелось, они были для нее своего рода талисманом, и она всегда носила их при себе. И сейчас, достав их из сумки вместе с пачкой сигарет, Кэролайн просматривала их, но говорить о сыне все еще не была готова, хотя у Герни не было необходимости расспрашивать о нем.
Ранним рождественским утром, примерно в семь тридцать, раздался звонок.
Герни велел Кэролайн, находившейся в спальне, снять трубку, и она, как и договорились, подняла ее после третьего звонка. Он слушал разговор из гостиной.
Когда она ответила, мужской голос после паузы сказал:
– У нас мало времени, так что постарайтесь не перебивать меня. Я звоню, чтобы сообщить о Дэвиде. С ним все в порядке.
Кэролайн стала что-то лепетать, но мужчина ее оборвал:
– Слушайте внимательно. В Штатах его больше нет, мы его перевезли.
– Что вы хотите этим сказать... нет в Штатах? Что вы имеете в виду?
На этот раз у него хватило терпения ее выслушать. В ее словах звучала паника, сдерживаемая лишь необходимостью знать все подробности.
– Так безопаснее для всех, и для Дэвида тоже.
– С ним все в порядке? – Голос ее стал пронзительным, а под конец она уже визжала.
– Да, – ответил мужчина. – У нас нет времени. Мы хотим знать о Герни.
Кэролайн ответила так, как велел ей Герни.
– Он мой друг, я же вам говорила. Это правда. Он мне помогает. Одна я не справлюсь. Просто не могу, – произнесла она сквозь рыдания.
Несколько секунд на другом конце провода молчали, но не из жалости к ней, – видимо, обдумывали ее слова.
– О'кей, – последовал ответ.
Но она не слушала его и продолжала говорить, потом наступило неловкое молчание – слегка комичное, когда сначала вместе говорят, а потом также дружно вместе умолкают.
– Алло? Вы слушаете? – Она была напугана тишиной, решив, что на него подействовали слова о Герни и что он сейчас повесит трубку. – Вы слушаете? – спросила она. – О Боже! О Господи!
Мужчина наконец ответил:
– О'кей, вы хотите, чтобы он был вашим представителем, не так ли? Она ответила утвердительно.
– О'кей, если он нас не подслушивает, передайте ему, что мы позвоним и скажем, что ему делать. Мы знаем, что в полицию вы пока не сообщали и вообще никому ничего не говорили. Пусть Герни тоже молчит. Мы не хотим неприятностей. С Дэвидом все в порядке, но мы не любим осложнений, понимаете?
Она закивала головой, словно он мог ее видеть. Впрочем, в ее ответе он не нуждался.
– Теперь по поводу денег и их передачи. Мы позвоним сегодня или завтра. Потом отправим к вам Дэвида, договорились?
Она ответила, что согласна. То ли не услышав ее, то ли желая более веского подтверждения, он, повысив голос, повторил вопрос:
– Договорились, миссис Паскини?
– Да, – тихо сказала она, – пожалуйста. – И села, не отнимая трубки от уха и слушая гудки, пока не подошел Герни и не положил трубку на рычаг.
Он подумал,