утром. Если бы она была вашей дочерью, то вы бы предпочли услышать хотя бы это, чем ничего. Я повторяю это и вам. Возможно, она жива.
Да, сейчас зазвонит телефон...
– А что вы скажете про Джареда Нильсена? – спросил Рай. – Вы с ним разговаривали по этому поводу?
– Скоро узнаю. Будьте уверены. Он не сможет ни при каких обстоятельствах покинуть город.
– А что ему может помешать? – продолжал расспросы Рай.
Шериф вскинул голову и улыбнулся.
– Ну, мистер Чамберс, вы мне сказали, что несколько лет были репортером, так?
Рай кивнул.
– Вы что думаете, мы дадим ему возможность сесть в его двухтонную машину и преспокойно отбыть восвояси?
– Так он находится под наблюдением?
– К этому заключению вы сами пришли.
Холбин высказал это без всякой злобы, и его собеседники также без злобы это восприняли.
– Насколько сильны ваши подозрения в отношении парня? – поинтересовалась Лорен.
Шериф сложил руки на животе.
– У меня с ним заключено соглашение, – он указал глазами в сторону Рая, – только потому, что он пишет книгу. Я стал разговаривать с ним после того, как он дал обещание, что все, что он узнает от меня, использует только после окончания расследования. И это не зависит от того, сколь долго продлится расследование. Если оно не закончится в течение десяти лет, то все эти десять лет он не будет использовать этот материал. Я могу заключить такое же соглашение с девушкой-профессором?
Он уставился на нее.
– Да, можете, – заверила Лорен, и при этом почувствовала себя так, словно дала присягу в суде.
– Ну, хорошо. Можете не сомневаться, что он под подозрением. И стоит под номером один в очень коротком списке. Ее велосипед мы нашли у черта на куличках. Чтобы попасть туда, надо подняться на тысячу метров. Для этого надо быть в очень хорошей форме. А он сильный велосипедист... Для того, чтобы вот так разодрать ее штаны, надо быть мужчиной. Он – мужчина... Чтобы подойти к ней, надо было знать ее. Они были знакомы... Чтобы совершить такое насилие, насилие над личностью, сорвать ее штаны, вы должны испытывать к ней какие-то эмоции. А он испытывал... Сам сказал. Дословно: «...с ума сходил по ней». Только вот мы хотим узнать, насколько сильно он сходил с ума.
– А кто еще в этом коротком списке? Штасслер? Шериф прищелкнул языком и только потом заговорил.
– Он, конечно, со странностями, но зачем ему это делать? Надо искать мотив. Именно поэтому Джаред Нильсен и привлекает такое пристальное внимание. А какие мотивы могут быть у Штасслера? Я никаких мотивов найти не могу. Ничего... Штасслер был с ней связан. Она жила в доме Штасслера. Хорошо! Довольно тесная связь. Именно он заявил о ее исчезновении. Конечно, это не такое уж необычное явление, когда сам преступник заявляет в полицию, но при похищениях такое поведение не характерно. Он, тем не менее, позвонил. Он не высказал никакого возражения, когда мы сказали, что немедленно к нему приедем. Позволил нам тщательно обыскать территорию своего ранчо. Он не обязан был это делать, но все же сделал. Так что вот вам и ответ на ваш вопрос: Штасслер стоит в этом коротком списке, однако я сам себя спрашиваю:
зачем всемирно известному скульптору похищать какую-то девушку?
– Он одержим болью, – заметила Лорен.
– Правда? Настолько, чтобы убить молодую девушку? От этих его слов Лорен вздрогнула.
– Мне бы не хотелось ставить здесь точку, но я опять говорю об отсутствии у Штасслера каких-то мотивов. Когда вы сталкиваетесь с финансовым преступлением, вы ищете деньги. А при убийстве или похищении вы ищете мотивы. У кого они есть? У кого их нет? У Штасслера никаких мотивов.
– Вы видели его скульптуры?
– Ну а как же, – шериф поправил волосы. – Несколько лет назад он устраивал тут выставку. Поверьте мне, очень странные работы. Целая семья выглядит так, словно умирает в животе у какого-то зверя. Сам я плевать хотел на все это. У моей жены это вызвало отвращение. Но у меня нет и всяких там художественных претензий, я в этом не разбираюсь. Я люблю картины с закатом и с лосями, у которых развесистые рога. Вы, возможно, и не считаете это искусством, – закончил он со смешком.
– Я заговорила об этом, потому что все его работы связаны с болью, с чудовищной болью, – настаивала Лорен.
– Знаю. Но все его работы связаны с семьей. Все, что он делает, относится к семьям. У него целая серия под названием «Семейное