Обычная несовместимость матери и дочурки.
Царапина у сынишки это пустяк, но дрыгаться мать прекратила.
Я вытер лезвие о ее колготки в том месте, где должны быть трусики. Но теперь не почувствовал никакого возбуждения. Необычно, тем более если интимность вызывает враждебность.
Когда я снова взглянул на девушку, та кивнула. Насколько я мог догадаться, а давайте смотреть правде в глаза, я именно это и делал, она одобряла мои действия. Но что было по-настоящему странным, чего никогда не случалось раньше, так это то, что она оказалась мне подстать.

Еще четыре часа пути. Самая прекрасная часть поездки. Путешествие по высокогорной пустыне на северо-востоке Юты. Мимо проплывают скалы из красного камня, прекрасные горы, огромные открытые пространства. Но летом здесь, как в печке, и даже в такой час температура уже начала подниматься. Я понял, что мне стоит включить кондиционер и приоткрыть щель в багажное отделение, а то они там поджарятся.
Я продолжал думать о дочери. Она выглядела просто изумительно. Уже вполне созрела. Когда я притрагивался к ее коже, то мне хотелось делать это снова и снова. Мне хотелось пробежать рукой по каждому сантиметру ее крепкого тела. Она в том возрасте, когда кожа максимально натянута, тверже уже некуда, когда монета, упавшая ей на живот, действительно от него отскочит. Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не залезть в багажный отсек и не потрогать ее грудь. У нее она такая прекрасная, высокая и гордая. Она, конечно, еще несовершеннолетняя, а я не хочу нарушать никакие законы, не так ли?
Какое же должно быть детство, чтобы взрастить такую ненависть. «Если я закричу, вы их убьете?» Полагаю, она интересовалась вполне серьезно. Не думаю, что она будет протестовать, если я их всех укокошу прямо сейчас. А издали все они казались такими нормальными. Поэтому-то именно за ними я и пришел. Единственное, что мне не хватало, так это девчушки. Но у меня одна или две где-то лежат... Плюс парад скелетов. Так что Вандерсоны смогут провести время, думая о том, какой их может ожидать конец. Время для размышлений – время, за которое пропитываешься ужасом. Я хочу, чтобы они дрожали, как скот, который ведут на бойню. Коровы беспомощно ревут, а их мозг разъедают потоки химикатов.
Может, дочь Вандерсонов совращали в детстве? В нынешние времена нельзя не думать об этом: это первое, что приходит в голову. Я действительно презираю детский разврат. Сексуальная эксплуатация детей – позор. Ребенок может превратиться в эмоционального сухаря. Уродов, которые это делают, надо отстреливать.
А может быть, в семье не без урода? Игра слов! Я тащусь! Но вернемся к уродам. Уверен, про меня так и скажут. У меня было прекрасное детство. Никто не совращал меня. Думаю, и отшлепали-то меня всего раза два. Мать сидела дома. Отец работал. А я все время проводил в играх.
Мало-помалу я вырос. Единственный мой фетиш, если это так можно назвать, обычные колготки. Поищите в интернете название «Шаловливые колготки» и обнаружите дюжины сайтов. Думаете, шучу? Хотите снимок азиатки с большими титьками в колготках и с поднятой юбкой? Никаких проблем. Так говорят на юге, на далеком юге. Британскую школьницу в гольфах и просвечивающих колготках? Пожалте. Эти любители колготок даже имеют лоббирующую группу. Они хотят заставить голливудских режиссеров показывать колготки вместо чулок с поясами, которые, по правде говоря, выглядят очень странно. Особенно в сексуальных сценах. На День Святого Валентина, может быть, половина женщин, сидящих в ресторане, и надела их, но в остальные дни года они носят колготки, и спасибо за это.
Я и сам пробовал надевать их. Есть такой сайт, мужчины в колготках, обычно мужчины с сильной эрекцией. Но такое возбуждение обманчиво. После того как я сносил с полдюжины пар, у меня пропал к этому всякий интерес. Думаю, это простое переодевание, а в этом ничего необычного нет. На всех вечеринках в Хэллоуин , где я присутствовал, половина парней носила женские одежды. А женщины – мужские? Нет. Они – гоблины, феи и ведьмы. А парни? Они – секретарши да проститутки в мини-юбочках, в набитых ватой лифчиках и туфельках.
Так что извращенцем меня назвать трудно, по крайней мере по современным стандартам. Во мне есть много всякого, но я не извращенец. Не надо примешивать сюда похищения. Такая работа. От этого у меня нет