объявление, – вам лучше иметь карточку «Visa», в противном случае вам не повезло.
– У меня есть «Visa».
– Тогда у меня есть комната для вас и вашего суслика. Надо отдать ему должное, когда он увидел Лорен с Лероем, то просто сказал:
– Хороший пес... И вы мне тоже понравились. Как его зовут?
– Лерой.
– Он и похож на Лероя. Кстати говоря, меня зовут Ол. Ол Дженкинс.
Лорен уже поднималась по лестнице. Она лишь махнула ему в ответ.
Комната показалась ей довольно чистой и достаточно большой, хоть и не похожей на апартаменты. Двуспальная кровать и ванная, где, к великой ее радости, имелся дополнительный длинный шланг. Последний раз она останавливалась в подобном отеле в Флагстаффе, в Аризоне. Такое же старинное здание, где, как говорят, Зейн Грей останавливался на три недели, чтобы написать один из своих вестернов. Тогда они с Чэдом по полчаса испытывали пружины на старой кровати, прежде чем выйти в вечернюю прохладу. Когда она с Лероем спустилась в холл, то увидела трех типов, сидяших на старом диване, которые понимающе улыбались.
– Отлично, – пробормотала Лорен, хлопнув в ладоши. – Как ты посмотришь на то, если мы пойдем прогуляться, а потом встретимся с Раем.
Здоровенный пес завилял хвостом-обрубком.
Нора Рая оказалась заселена намного плотнее, чем мотель «Зеленое сияние». Он остановился в одном из недавно возведенных отелей, где имелся бассейн с подогревом, а в каждом номере ванна джакузи. В таких отелях всегда полно туристов.
Она позвонила ему по телефону из конторы портье. Мгновением позже он появился с улыбкой во весь рот, распростертыми объятиями и поцелуем, явно не предназначенным для публики.
Вечер для них закончился в тайском ресторане со столиками под открытым небом. Лорен отдала должное Лерою, вынужденному провести весь день скрючившись в клетке для перевозки животных или на заднем сиденье автомобиля.
– Полнейшее ничтожество, – ответил Рай, когда Лорен спросила его о Штасслере.
– Ну, это меня не удивляет.
– Мне не надо было беспокоиться о том, что он отменит интервью. Он хочет, чтобы о нем говорили не меньше, чем любой политик, с которым мне приходилось сталкиваться. С самого начала он заговорил о собственной программе, стараясь при этом выяснить, будет ли моя книга посвящена только ему или же там будут упоминаться и более мелкие «светила». Это его слова.
– Ты прав, он и впрямь ничтожество.
– Затем он захотел узнать, кто именно из «мелких светил» упоминается у меня, а когда я ему ответил на этот вопрос, то он начал разбирать каждого в отдельности, – Рай весело улыбнулся. – И тут, ты только представь себе, он начал указывать мне, кто заслуживает «моего внимания или трудов», а кто – нет.
– Ну ладно, не будем об этом. А что он сказал про меня? Рай отмахнулся, словно мнение великого скульптора не имело никакого значения.
– Мне хочется узнать. Скажи мне, – потребовала Лорен.
– Не стоит повторять, но если ты настаиваешь. Он сказал, что «тебе уделяется слишком много внимания, потому что ты женщина, которая занимается мужским делом», а еще, потому что ты «бросила вызов вековому величию бронзы».
– Что в его понимании является святотатством?
– Да, полагаю, можно с уверенностью сказать, что это его оскорбило до глубины души.
Рай склонился над столом и положил свою руку на ее.
– Лорен, – продолжал он, – Штасслер настолько предосудителен, что мне даже не хочется говорить об этом. Но не упомянуть о нем в моей книге, это то же самое, что писать об американской литературе, не упоминая Нормана Мейлера, только из-за того, что он тебе не нравится.
– При этом учти, что Мейлер сам по себе хорош. Возьми, к примеру, его «Нагие и мертвые»...
– А Штасслер сделал серию «Семейное планирование». Он тоже хорош в своем роде.
Замечание спорное, но Лорен не хотела заострять на этом внимание. Вместо этого она спросила, что еще Штасслер сказал о ее работах.
– О тебе?
– И обо мне, и о других тоже.
– Ну, про тебя он сказал, что ты «продукт нынешней политики». Сказал, что «как только все это выйдет из моды, то тебя позабудут».
– Никогда не знала, что я, оказывается, нынче в моде.
Рай рассмеялся.
– Рассматривай это как комплимент. Тебе он уделил намного больше внимания, чем другим трем соперникам.
– Но те все, как я понимаю, мужчины.
– Ты права.
– Может, дело не во мне? Может, он просто ненавидит женщин?
– Ну, кроме