осторожным, вот и все. Кроме того, повторяю, я не сомневаюсь, что он вернется туда. У меня сложилось впечатление, что у него есть план действий, в который я не вписываюсь. Я сказал ему правду: мы с тобой не любовники. Ему незачем меня убивать.
В коридоре раздался шум. Дверь палаты открылась. На пороге вырос Росси. Лука оглядел комнату и показал Нику на часы. Коста жестом попросил напарника подождать минуту.
– Вы найдете Джино? – обратилась к Нику Сара, когда Лука Росси исчез за дверью. – Он серьезно болен, ему нужна квалифицированная помощь.
– Обязательно найдем, – пообещал Ник и надолго задумался, не зная, как задать животрепещущий вопрос. – Сара?
Она неохотно взглянула ему в глаза, так как догадывалась, о чем он хочет спросить. Ей очень не хотелось врать ему.
– Слушаю.
– Есть ли еще какие-нибудь имена, которые мы должны знать? Есть ли еще люди, которым может угрожать опасность? Я имею в виду людей, которых ты знаешь в лицо, а не по именам?
– Да, есть несколько человек, – тихо ответила она. – Но я встречалась с ними давно и не имею понятия, кто они такие и чем занимаются. Не представляю, каким образом вы можете отыскать их в этом огромном городе.
Нику очень хотелось верить ей в этот момент.
– Сара, в Ватикане есть человек, некто кардинал Денни...
– Ник! – с негодованием воскликнула она, и он понял, что она снова превратилась в прежнюю Сару, полностью закрытую для него и всего внешнего мира. Правда, на этот раз ее глаза наполнились слезами, что чрезвычайно удивило его. – Я не понимаю, кто со мной говорит – друг или полицейский? Как я могу хорошо относиться к тебе, если ты допрашиваешь меня, как закоренелую преступницу?
– Ты хочешь сказать, что твой ответ зависит от того, кем ты меня считаешь?
– Не совсем так, – мгновенно парировала Сара. – Я хочу сказать, что не понимаю, в чем заключается ваш интерес. Не понимаю, когда вы ведете себя как друг, а когда – как самый обыкновенный полицейский на допросе.
– Я спрашиваю вас как друг.
– Не знаю я никакого кардинала Денни! – отрезала Сара. – Независимо от того, друг вы мне или полицейский.

32

Жилье, которое предоставили кардиналу Денни, находилось на третьем этаже мрачного дома, примыкавшего к зданию Ватиканской библиотеки. Квартира была настолько мала и неуютна, что не годилась даже для младшего ватиканского клерка, не говоря уже про кардинала. Однако она вполне устраивала Денни. Хорошо, что хоть такую дали. Переселение являлось частью своеобразного наказания со стороны ватиканского начальства. Предательство Нери и Атчисона – тоже. Впрочем, насчет Нери кардинал только предполагал. В одном он не сомневался: Ватикан никогда и ни за что на свете не бросит его на произвол судьбы. Если его передадут в руки римской полиции, то он такое расскажет, что полетят головы не только в Италии, но и в Европе и Америке. В долгу перед ним не просто какие-то политики, а целых три правительственных кабинета Италии! И вся Европейская комиссия состоит преимущественно из его назначенцев. Кроме того, он имеет крепкие связи со страховой компанией «Ллойд» и с руководителями Нью-Йоркской фондовой биржи, которые в свое время получали от него щедрые подачки и пользовались многочисленными льготами и привилегиями.
Именно эти связи кардинал Денни пытался использовать в последние месяцы, чтобы добиться беспрепятственного выезда из Ватикана. К сожалению, его усилия пока ни к чему путному не привели. Однако связи по-прежнему оставались для него мощным средством воздействия на людей и обстоятельства. Он был благодарен своему чутью за то, что отклонил предательское предложение Нери использовать толпу разъяренных фанатиков, чтобы освободиться из заточения. Только этого ему недоставало! Было бы непростительной глупостью вручить свою жизнь в руки подонков, готовых прикончить его в любую минуту.
И вот теперь все с нетерпением ждут, когда он либо умрет от скуки, либо от пули, добровольно направленной в лоб. Конечно, его смерть была бы для них лучшим решением проблем, но он не доставит им подобного удовольствия. Это не та цель, к которой он стремился много лет. Его попытка вдохнуть новую жизнь в банк «Ломбардия» на самом деле была рассчитана на то, чтобы обрести истинную независимость, а вовсе не на то, чтобы обогатить всех этих бездельников, присосавшихся к нему. Свободу и самостоятельность должны