действий. Он взял небольшую деревянную табуретку, уселся напротив нее и обхватил ее голову обеими руками, очень белыми и чрезвычайно сильными.
– Алисия, вы думаете, что я священник? – тихо спросил он.
Она была слишком напугана, чтобы ответить на этот вопрос, и слишком измучена, чтобы понять, чего он, собственно, от нее хочет.
– Ну так что? – переспросил Джино.
Алисия уставилась на него потемневшими от страха глазами, не зная, что ответить. Джино терпеливо ждал ее отклика, и она испугалась, что молчанием разозлит его.
– Вы были похожи на священника, – просипела она. – По крайней мере я так подумала в начале нашего знакомства.
– В таком случае исповедуйтесь передо мной, – неожиданно предложил он.
– Что вы хотите услышать? – растерялась она.
– Правду.
Алисия уже догадалась, что имеет дело с сумасшедшим. Впрочем, иногда в его словах проскальзывала какая-то логика, довольно странная, но устойчивая. Если ее обнаружить и понять, чего этот человек добивается, то, может быть, удастся спасти жизнь.
– Я много грешила, святой отец, – едва слышно произнесла она.
Лицо Джино перекосилось от злобы и ненависти.
– Не называйте меня святым отцом! – взорвался он, и восемь стен гулко повторили его слова. Алисия помолчала, дожидаясь, когда он возьмет себя в руки.
– Простите, – мягко сказала она.
– Это не ваша вина, – успокоился Джино. – Мой гнев направлен не против вас лично. Поговорите со мной, Алисия, признайтесь во всем.
По ее щекам покатились слезы, а по мозговым извилинам забегала мысль в поисках того, что могло бы удовлетворить его в эту минуту.
– Я совершала плохие поступки и вступала в нетрадиционные связи.
– Совершенно верно, – согласился Джино. – И это будет прощено. Но у вас есть более серьезные прегрешения.
Тут Алисию осенило, что совершенно бесполезно ломать голову над тем, как бы ему угодить. У каждого человека имеются свои грехи, своя темная сторона души, об этом, как правило, не распространяются.
– Помогите мне, пожалуйста, – простонала она сквозь слезы.
Джино кивнул, давая понять, что осознает ее затруднение.
– Четыре месяца назад, – начал он тихим голосом, – вы заседали в судебном комитете, который рассматривал вопрос о предоставлении дипломатического иммунитета некоторым известным личностям. Вы помните этот момент своей жизни?
– Да.
– Путем голосования там были приняты важные решения. Как вы думаете, были ли они достаточно справедливыми и честными? Или вы стремились только к получению определенных выгод, фактически продавая свой голос?
У нее все заледенело внутри.
– Денни! – невольно вырвалось у нее.
– Никаких имен!
– Я не знала, что остальные члены комитета будут голосовать против меня, – пролепетала она. – Мне казалось... Мне дали понять, что все они тоже получат определенные выгоды, что они сделают то же самое.
Джино упер в нее темный холодный взгляд:
– Судьи и прокуроры, адвокаты и так называемые слуги народа...
Он сплюнул, произнося последнее слово. В нем была такая неизбывная ненависть ко всем этим людям, что Алисия с ужасом поняла: любая попытка уговорить его обречена на провал. Он обязательно сделает то, что задумал, так как для себя уже все решил. Разговоры же на самом деле являются неким шоу, средством успокоить свою совесть, а не разобраться в сути происходящего.
– Я сделала то, что мне приказали! – в отчаянии выкрикнула Алисия. – Я не могу отвечать за действия других людей!
– Что вы получили за свое предательство, Алисия? Какова была цена? Сколько получили вы и ваши коллеги?
– Но я сейчас не могу точно сказать, сколько я получила, – призналась она. – Я просто не помню этого. Думаю, что не очень много.
– А что еще? – вкрадчиво поинтересовался Джино.
Алисия мысленно ахнула. Он все знал, ему все было известно с самого начала. Но откуда? Она была абсолютно уверена, что это осталось в глубокой тайне. Она посмотрела на развешанные по стенам фотографии. Он не только знал об этом, но и...
– Мне предоставили некоторое персональное развлечение, – тихо прошептала она, понимая, что отпираться бесполезно.
Черные брови Джино удивленно поползли вверх.
– Персональное развлечение? Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.
– Они прислали мне на одну ночь какую-то женщину, но она ничего не имела против. Какое вам до этого дело?
Джино подался вперед и сильно ударил ее по щеке ладонью.
–