свое счастье на их богатство.
– Главная цель человека, – вмешался Ник, – быть счастливым и иметь много денег.
– Неужели? – ехидно спросил отец, не скрывая своего разочарования словами сына. – Ты считаешь, что это возможно? Конечно, деньги – это такая вещь, к которой всякий человек стремится, и он в состоянии получить их, если будет усиленно трудиться. А счастье, как подсказывает мне мой жизненный опыт, приходит только со стороны, от людей, да и то лишь тогда, когда они сами хотят тебя осчастливить. Ты не можешь заставить людей сделать тебя счастливым, не можешь купить счастье ни за какие деньги, хотя и поныне есть немало тех, кто придерживается противоположной точки зрения. Счастье нужно заслужить, только тогда оно будет желанным и полным.
Сара допила вино, и Ник сразу же наполнил ее стакан снова. Сегодня она выглядела юной, красивой и даже немножко наивной в голубой кофточке и черных брюках. Ей было хорошо в этом доме. Наконец-то она сбросила маску, которую носила все последние дни. Выпитое вино и приятная беседа навели ее на мысль о собственной жизни.
А Ник, глядя на Сару, задумался над своими проблемами. Он долго не мог понять, почему у него до сих пор нет постоянной женщины и что нужно сделать, чтобы это случилось. Конечно, нужны определенные предпосылки и прежде всего честность, так как именно она лежит в основе любых отношений между людьми. Ложь, недоговоренность разрушали те немногочисленные связи, что были у него в прошлом. Он предъявлял слишком высокие требования к женщинам, потому что отчетливо осознавал: любовь держится не только на физическом влечении, но и на более глубоких чувствах, включающих взаимное доверие и честность. Словом, любящие друг друга люди должны заключить между собой что-то вроде пакта против холодного и враждебного окружающего мира. А без этого любая связь превращается в минутный порыв страсти, в нечто такое, что наверняка хорошо знакомо Саре.
– Значит, для этого и нужна семья? – спросила Сара. – Чтобы дать нам любовь?
– Конечно, а зачем же еще? – удивился Марко. – Во всяком случае, в нашей семье было именно так. Правда, нашу семью вряд ли можно назвать совершенной, но совершенных семей в мире просто не бывает. – Он посмотрел на сына: – У тебя есть какие-нибудь жалобы?
– Ты заставлял меня в детстве читать Маркса, – шутливо поморщился тот.
– А ты хотел, чтобы я заставлял тебя читать Библию?
Ник задумался.
– Нет, пожалуй. Мне было всего десять лет, и я предпочел бы не читать ни то ни другое.
– Ладно, а чем еще ты был недоволен? Настоящая семья – это ведь не какая-то таинственная формула счастья. Семья может лечить, помогать, поддерживать, но может и убивать человека, когда отношения между ее членами не складываются. – Марко заметил смущение Сары и осекся. – Извините, я сказал глупость.
– Почему? – воодушевился Ник. – Все правильно. Ты не видел те семьи, с которыми мне приходилось сталкиваться!
– Но в качестве альтернативы может служить золотая середина, – тихо сказала Сара. – Вам известны хорошие семьи и плохие, а мне не с чем сравнивать. Именно поэтому я чувствую себя какой-то неполноценной. Вам повезло. Обоим.
Мужчины озабоченно переглянулись. Временами их отношения складывались не лучшим образом, но теперь каждый из них признавал за собой часть вины и готов был простить другого за прошлые прегрешения. Сейчас они были в равном положении и прекрасно ладили.
– Да, вы правы, – согласился Марко, с завистью глядя на ее стакан с красным вином, – нам действительно повезло. Сейчас я чувствую себя необыкновенно упрямым стариком, который всегда знает, что нужно делать. И я понимаю, что от этого бываю несносным, что порой со мной трудно найти общий язык.
– Ты можешь повторить это десять раз, – обрадовался Ник долгожданному признанию отца, – но дело не только в этом. Вся беда в том, что все мы жили под твоей тенью. Нас называли отпрысками неистового Красного Марко, фотографии которого практически никогда не исчезали со страниц газет и имя которого мелькало в заголовках. Мы никогда не были самостоятельными личностями со своей судьбой и своей дорогой в жизни. Мы всегда были частью твоей жизни и долго не могли избавиться от этого наваждения. Я, конечно, понимаю, что все это было не преднамеренно, но для нас это было слишком тяжелое бремя. Мы так сильно любили тебя, что никак не могли отделить