он знал бы, как поступать, тут же оказался в некотором замешательстве. Наконец решил подбросить ей смесь правды и лжи:
— Дело в том, что Лиллехаммер нанял меня, потому что в его разведагентстве есть предатель. Или несколько предателей. Он предупреждал, чтобы я не доверял никому. И я до сих пор убежден, что это был разумный совет.
— Не совсем. Если вы хотите, чтобы расследование принесло какие-то плоды, однажды придется кому-то довериться.
Она была, конечно, права, но как же Кроукеру не хотелось этого признавать!
— Меня интересуют взаимоотношения Доминика Гольдони и сенатора Дедалуса. Если я не буду этого знать, то не смогу продолжать расследование — оно превращается в бессмыслицу.
— Согласна. Но если вспомнить, что Дедалус возглавлял подкомиссию, которая регулировала грузовые перевозки между штатами и муниципальное строительство, то станет понятным, почему Гольдони подмазывался к сенатору.
— И Маргарита заняла опустевшее место в этом тандеме?
— Полагаю, что так. Ничем другим я не могу объяснить ее желание встретиться с Дедалусом, — сказала Домино, одарив детектива игривой улыбкой. — Вот видите? Немного доверия — оказывается, это не так уж страшно, правда?

* * *

Николас открыл глаза и увидел перед собой белую пелену. Он заморгал, но пелена не спала, на глаза навернулись слезы. Затем он услышал звук собственного дыхания... Все вокруг было белым как молоко, словно он, невесомый, парил внутри облака. Резкий вскрик чайки вывел его из полузабытья, и шум прибоя проник в его помутневшее сознание. Николас понял, что находится на берегу океана. Но где именно?
— Не знаю, как вы, а я часто вижу один и тот же сон, — донесся откуда-то женский голос, — будто нахожусь внутри какого-то дома — офиса или частного владения — впрочем, это неважно... Вокруг множество людей — я не вижу их, но чувствую их присутствие. Оно словно холодный лед, который касается моей кожи. Понимаю, что мне нужно спрятаться от этих людей, но не знаю, куда и почему это надо сделать. С вами такое бывало?
— Нет, мне никогда не снилось ничего подобного.
— А мне — постоянно.
Разговор шел по-японски, и Николас сразу узнал голос Сейко. Но с кем она разговаривала? Судя по интонациям, это был интеллигентный мужчина.
О дно стеклянного сосуда звонко ударилась льдинка, зашуршала простыня, и тут Николас увидел, что над его кроватью натянута белая москитная сетка, отчего и казалось, что он находится внутри облака.
— Что же происходит в вашем сне дальше? — спросил мужчина.
— Я пытаюсь куда-то спрятаться, бегу по коридорам, но выхода нет. Отчаянно бьюсь о стены. И когда меня уже почти настигает погоня, сворачиваю за угол, протягиваю руку к потолку и нахожу в нем люк.
— И вот вы в безопасности.
Послышался легкий шелест материи, повеяло запахом духов и Николас почувствовал, что Сейко прошла мимо его кровати.
— Нет, меня все равно ловят в каком-то темном углу.
— Знаете, я не поклонник теории Фрейда, но...
— Понимаю, понимаю. Вы имеете в виду, что этот сон — воспоминание о рождении. Таково одно из объяснений.
— А вы что сами обо всем этом думаете?
— Мне кажется, меня преследует стыд за то, что я делаю.
Мужчина рассмеялся.
— Вы серьезно?
— Возможно, нет. Но разве в глубине души я не могу испытывать чувство стыда? Вот оно и мучает меня по ночам.
— Хотелось бы верить.
Николас застонал.
— Он очнулся, — сказала Сейко, затаив дыхание. — Слава Богу!
— Я же говорил, что это долго не продлится.
— Откуда вы знали? — она подошла к кровати и устремила на Николаса нежный, радостный взгляд.
— Слава Богу, — проговорила она с облегчением, ее рука бережно погладила его лоб. Потом девушка наклонилась к Николасу и поцеловала его.
— Где я? — хрипло спросил Николас.
— Бога ради, дайте ему лучше воды, — проворчал мужчина. — Поцелуи могут подождать!
Сейко, опустившись на колени, поднесла Николасу стакан холодной воды, и тот жадно припал к нему.
— Помогите мне сесть, — попросил Николас. Щекой он ощущал плечо Сейко. Оно было холодное, словно вылепленное из гипса.
— Лучше пока полежи, — возразила она.
— Перестаньте трястись над ним, словно маменька над любимым сыночком, — приблизился мужской голос. Очевидно, его обладатель тоже подошел к Николасу. — Если он говорит, что хочет сесть, значит, действительно может. Я же убеждал вес, что все обойдется...
Николас скорее