в нищую страну с разрушенной армией и промышленностью. Ее никто уже не боится. А это значит, что настала эпоха локальных межэтнических войн, наступил расцвет терроризма. И Абраманов даст Року самое эффективное оружие, на которое всегда найдется покупатель. Рок почти захлебывался слюной от возбуждения: в его руках было идеальное оружие для террориста — фантастически мощное и компактное. Более того, у него в руках был единственный человек, способный такое оружие изготовить.


Книга вторая
Знак измены

Сквозь листву деревьев
Блеснула молния.
И я увидел реку.
Масаока Шики

Ванг Тау — Токио

Когда Кроукер вошел в вестибюль гостиницы «Холидей Инн», расположенной на углу авеню Род-Айленд и 15-й улицы, он тут же увидел ожидавшую его женщину. Волосы у нее были цвета воронова крыла, подстриженные аккуратным каре, лицо в форме сердечка, наполовину скрытое под темными очками с зеркальными стеклами. Свитер из ангоры, розовый, как жевательная резинка, и короткая плиссированная юбка, темно-голубая, словно небо в сумерки, облегали ее довольно стройную фигурку. Женщина стояла, опираясь на конторку у окошка администратора, и как только детектив к ней подошел, передала ему толстый пакет.
— Сэмюэль Джонсон, если не ошибаюсь? — у женщины был сочный, низкий голос, чем-то напоминавший кошачье мурлыканье.
— Да. А вы?..
— Всего лишь голос на противоположном конце телефонной линии, — сказала женщина, наблюдая за тем, как он вскрывает конверт, затем спросила: — Может быть, нам стоит поболтать в каком-нибудь уединенном месте?
Кроукер недоуменно пожал плечами:
— А зачем, простите?
— Женщина кокетливо улыбнулась:
— Знаете, вы меня заинтриговали, а в последнее время мне что-то скучно...
— Вот как? — Детектив бросил оценивающий взгляд на ее ноги и отметил про себя, что они длинные и стройные. — А что, если вы внезапно понадобитесь?
— Тогда меня вызовут, — улыбнулась она. — Имея под рукой сотовый телефон, можно отлучиться на любое время.
— Кроукер быстро просмотрел документы и спросил женщину:
— И что вас, собственно, так во мне заинтриговало?
— Видите ли, просто хотелось узнать, почему вы просили, чтобы я уточнила номер машины моей сестры.
— Вашей сестры? — воскликнул Кроукер.
— Ну да. Тот «Ниссан-300» с откидным верхом — машина Веспер Архам. А меня зовут Домино, — она рассмеялась, оценивая, какой эффект произвели ее слова. — Вас, наверное, удивили наши имена. Дело в том, что отец был помешан на Джеймсе Бонде и назвал своих дочерей в честь героинь романов о нем.
— Хорошо, что он не назвал вас Пусси!
— Слава Богу! — рассмеялась женщина и снова кокетливо улыбнулась. — Ну, а как насчет того, чтобы угостить даму завтраком, а за ним рассказать, что вам нужно от Веспер?
В этот час выбирать особенно не приходилось, и Домино предложила ресторан «Четыре времени года» в Джорджтауне. Ресторан стоял в стороне от дороги, но как раз это и было им на руку.
Кроукер заказал апельсиновый сок, кофе, яйца и копченый окорок.
Домино пожелала черный кофе и жаренные дочерна госты.
— Люблю, чтобы гренки были хорошенько прожарены, а мясо — с кровью. Сама не знаю, почему. Есть у меня такая слабость, что поделать, — заметила женщина.
Когда официант удалился, детектив спросил:
— Что вам известно о сенаторе Ричарде Дедалусе?
— Не понимаю, какое отношение это имеет к моей сестре?
— Возможно, что никакого. Смотря что вы ответите.
Официант принес кофе и сок и снова скрылся за густой листвой растений, украшавших помещение.
Они сидели в зале для богатых посетителей, где кроме них было всего несколько человек. Ближайшим соседом был дородный коммивояжер, который колдовал над своим портативным компьютером. Он мог бы услышать их разве что с помощью направленного микрофона.
— Некоторое время я бывала в обществе сенатора, — проговорила Домино, отпивая кофе. — Естественно, по заданию. Полагали, что Ричард настолько влиятелен, что его можно прощупать только таким довольно ... нетрадиционным способом. Не проверять же его на детекторе лжи или на чем-нибудь еще в этом роде. И то, что я делала, было ему же во благо.
— Ну разумеется...
Домино скорчила недовольную гримаску.
— Думаете, я с ним спала или делала еще что-либо непристойное?
— Я этого не говорил.
— У вас и не было на то оснований, — твердо произнесла Домино, поставив чашку на стол. Принесли заказ,