Тецуо Акинага. — И теперь, когда Акира Тёса совершил самоубийство, внутренний совет прекратил свое существование.
Усиба молчал. Получив послание от Акинаги, он собирался сначала отложить встречу. Наохиро был предельно измотан. Его мучило, что он виноват в гибели Акиры, и то, что смерть этого человека была неизбежна, мало утешало его. Он погиб потому, что безопасность Годайсю необходимо было обеспечить любой ценой. «Ты должен выпутаться, прежде чем совершишь непоправимую ошибку и тебя раздавит твоя собственная политика», — говорил ему Кен. И он вполне оценил мудрость его слов и ответил ему: «Когда игра становится слишком тяжкой, правила меняются, и охотник часто подвергается опасности стать преследуемым». Он вспомнил то чувство обновленной мощи, когда промолвил: «Человек при рождении познает вкус крови».
Утверждение это, насквозь проникнутое самонадеянностью юности, было попросту неверно. Это кровь заставила его поверить в то, что точка зрения Тёсы и Акинаги на мир Годайсю была верна и что за их обличениями деспотизма кайсё должны последовать действия. Только теперь он осознал, что их всех ослепила кровавая жажда власти.
Теперь, когда Тёса и Сидаре были мертвы, он не мог отделаться от мысли, что они не дошли бы до такого страшного конца, не согласись они раньше, пусть молчаливо, устранить кайсё. Твердая рука Микио Оками повела бы их совсем по иному пути. Теперь же ему предстояло вывести Годайсю и совет на верную дорогу.
— Что случилось с молодым оябуном? — спросил он.
Акинага пожал плечами.
— Я к этому не имею отношения. Сидаре был застрелен убийцей в Ёсино.
— В Ёсино? Что он там делал?
Два человека сидели в скудно обставленной главной комнате в Томи, бетонном здании в форме обелиска, которое Акинага построил для себя как место уединения. Оно высилось на участке земли площадью двести на двести футов, в самом центре Токио. Томи — это слово означало своего рода сторожевую башню с широким обзором — было одним из многих тайных пристанищ оябуна. Подобно командиру в военное время, он имел немало мест, где мог бы скрыться от давления своего мира. Крутые каменные ступени вели в дом мимо узкой площадки для стоянки автомобилей. Наверху находилась комната, в которой сейчас они расположились, и крошечная кухня. Темная железная винтовая лестница в углу комнаты вела в спальни и ванную. Усиба никогда не находил это место уютным, но оно отвечало спартанскому стилю и образу жизни вождя.
Единственным деревянным предметом в комнате был низенький стол, вырезанный из прекрасного дерева кияки, за которым они расположились. Когда Усиба вошел, на столе уже стояли чашки с чаем и печенье. Конечно, чай приготовил сам Акинага; столь тонким образом он желал показать Усибе, что в доме есть кто-то еще, невидимый, но доступный, когда в нем возникает нужда.
— По-видимому, Сидаре был в Ёсино, делая свою работу, — сказал Акинага. — Он шел по следу Николаса Линнера, чтобы убить его. Но похоже, что, как и Томоо Кодзо, Сидаре не повезло.
— Теперь и мы в этом увязли, — сказал Усиба. — Если Линнер знает, что Сидаре был якудза и, более того, членом внутреннего совета, он не может не знать, куда ему идти дальше.
— Не находите ли вы любопытным, — сказал Акинага, резко меняя тему, — что Линнер оказался в Ёсино? Зачем? Возможно, потому что именно там скрывается кайсё.
— Нашей главной заботой должен стать Линнер. После безрассудного поступка Тёсы Линнер наверняка направится в Токио, чтобы найти вас. Я мог бы помочь...
— Я думаю, дайдзин, что вы сделали достаточно.
Не веря своим ушам, Усиба взглянул на Акинагу.
— Теперь, уважаемый министр, когда Тёсы и Сидаре больше нет, остаюсь я один. — Оябун склонился над столом из дерева кияки. — Ваш голос во внутреннем совете был всегда лишь совещательным, но от моего внимания не укрылось, что за последний год ваша роль в совете, ваше влияние, мнение становились все более весомыми. Это началось еще тогда, когда сместили Оками с поста кайсё, и с тех пор ваша власть постоянно росла. — На лице Акинаги появилась гримаса. — Поэтому и была затеяна вся эта маленькая игра.
— Какая игра?
— Я подал вам Тёсу на блюдечке, и, к моему удовольствию, вы проглотили его целиком, — Акинага громко рассмеялся. — Удивительно, но я сумел обратить вас против вашего друга! Забавно, не правда ли?
Лицо Усибы посерело.
— Пожалуйста, объяснитесь.