он прошел по сети нишики к самой ее сердцевине, нашел Микио Оками! И теперь предстояло выбирать: следовать за Оками до его укрытия, рискуя притащить туда человека Бэда Клэмса, или разделаться с хвостом сейчас же, рискуя потерять Микио. Было от чего прийти в ярость. Наконец он принял решение.
Когда Оками и Веспер ушли с Птичьей лужайки, Кроукер направился к скамейке, где сидел человек с газетой.
— Привет, — сказал он, садясь рядом с ним.
Газета зашуршала, но ответа не последовало. Кроукер отогнул край газеты и увидел человека с болезненно-желтым лицом, родинкой на подбородке и неестественно черной шевелюрой, чуть редеющей на макушке. У него были быстрые, подвижные глаза, взгляд которых, казалось, был направлен на все сразу и ни на что в отдельности. Его кривой нос был не раз переломан и затем плохо сросся; грубое лицо избороздили шрамы. Одет он был в дешевый коричневый костюм.
— Прошу прощения, но мы, кажется, незнакомы, — недовольно пробурчал человек с газетой.
— Сейчас познакомимся, — проговорил Кроукер, просунул руку под пиджак незнакомца и извлек из его наплечной кобуры револьвер. — Почему ты носишь оружие? Это незаконно!
— У меня есть лицензия.
— Посмотрим.
— Отдай револьвер! — Незнакомец оскалил зубы. — Или я задушу тебя голыми руками.
Кроукер разрядил пистолет и вытряхнул пули на землю. Потом снова вложил оружие в кобуру. Совершая эту операцию, он обнажил стальные ногти своих биомеханических пальцев и схватил человека с родинкой за воротник. Его ногти пропороли галстук, рубашку и впились в шею незнакомца. Тот попытался вырваться, но Кроукер крепко держал его своими стальными пальцами, все сильнее прижимая к спинке садовой скамейки. Кроукер видел, что незнакомец страшно напуган, его бил озноб, но по его глазам было понятно, что Бэд Клэмс все еще вызывает в нем больший страх, чем он, Кроукер.
— Я хочу, чтобы ты кое-что передал своему боссу.
— Пошел ты! Насрать мне на то, что ты хочешь.
Кроукер надавил посильнее.
— Я тебе покажу, ты мне посрешь!
Незнакомец заскулил:
— Ты что, собираешься убить меня в парке? Опомнись! Тут же люди ходят...
Кроукер рывком поднял его на ноги.
— Убивать тебя не стану, а отведу в Скотланд-Ярд. Там для таких, как ты, есть удобные камеры. Незнакомец заскулил еще громче:
— Посадить меня не сможешь, что ты предъявишь? У тебя на меня ничего нет...
Каким-то чудом незнакомцу удалось вырваться из стальных объятий Кроукера. Он выхватил из сумочки малокалиберный пистолет и нажал на курок. Плечо Кроукера вспыхнуло огнем, но он все же сумел отвести от себя дуло; незнакомец сильно ударил его по ребрам, а потом в пах. Он был крепок и неплохо знал приемы уличной борьбы.
Кроукера пронзила сильная боль, и он сломал запястье незнакомца в тот самый момент, когда тот хотел ударить его по почкам, потом полоснул стальными ногтями по его лицу, содрав кожу и мясо с его щеки. Затем как можно глубже вонзил свои ногти в шею незнакомца. Что-то хрустнуло... и Кроукер отключился.
Когда он пришел в себя, то увидел перед собой полисмена. Он был молод и страшно испуган.
— Не двигайтесь, — проговорил он. — Вы ранены, потеряли много крови. Полицейская скорая помощь уже вызвана.
Кроукер, несмотря на предостережения полисмена, все же с трудом поднялся и увидел, что незнакомец мертв. В ушах его прозвучали слова Бэда Клэмса: «Не пытайся перейти мне дорогу в Лондоне или еще где-нибудь, ты понял, сука, кончай это дело, или я найду тебя и растопчу», раздался вой сирены скорой помощи — и Кроукер опять потерял сознание.

* * *

— Тати мертв.
Главный инспектор Ван Кьет взглянул на Николаса.
— Черт! Что случилось?
— Сейко. Стрелой из лука она пронзила ему сердце.
Ван Кьет стукнул ладонями по столу и вскочил на ноги.
— Вот сука! Я говорил Тати, чтобы он не доверял ей. Где она? Я должен ее допросить.
— Она тоже мертва. Карма. — Николас знал, что Ван Кьет никогда не любил Сейко и старался не показывать этому человеку, как ему тяжело. В конце концов, скорбь — это его личное дело. Поэтому он только спросил: — Вы не верите в карму?
— Уже нет, — устало ответил Ван Кьет. — Я слишком долго общался с американцами. — Он посмотрел на Николаса. — Но Тати, очевидно, доказал свою невиновность. Он узнал якудзу, который требовал тело Винсента Тиня. — Затем, тщательно изучив выражение лица Николаса, Ван Кьет продолжал: —