Господи, что со мной такое? — прошептала она в полузабытье.
— Белый фосфор. Я вырезал горящий участок кожи. Теперь все хорошо, успокойся.
Рассвело. В кустах запели птицы; зажужжали какие-то насекомые; утренний ветерок принес с плантаций крепкий запах эвкалипта. Эти плантации появились здесь уже после того, как американцы во время войны обработали этот район ядовитыми химическими веществами.
Линнер тронул Бэй за плечо.
— У тебя нет сил, но надо идти. Я помогу тебе добраться до врача.
— Не стоит беспокоиться, — раздался резкий голос откуда-то сверху. — Теперь за вас обоих отвечаю я.
Николас поднял глаза и увидел человека с пистолетом, его дуло было опущено вниз. Человек был одет в форму сайгонской полиции. Это был тщедушный вьетнамец, лицо у него было хитрое, глаза и зубы — желтые. Когда-то Синдо говорил о таких: «хищник из темной подворотни».
Вьетнамец представился:
— Старший инспектор Ханг Ван Кьет. — И скомандовал: — Встать!
— Я гражданин... — пытался было протестовать Линнер.
— Я сказал: встать! — повторил инспектор и прицелился в Николаса.
Тот встал, с трудом приподняв Бэй, и приговорил с мольбой:
— Ради Бога, помогите! Девчонке плохо. К ее бедру прилип фосфор и загорелся. Я вырезал кусок кожи грязным ножом. Видите, ее знобит? Наверное, началось заражение. Надо скорее доставить ее в госпиталь.
Ван Кьет спустился с откоса и уставился в бледное, изможденное лицо Бэй. Дулом пистолета он разворошил окровавленную повязку на ее ране, и девушка, вскрикнув, снова едва не потеряла сознание. Инспектор, помолчав, спросил:
— Вы находитесь в запретной зоне. Что вы делали в тоннелях?
— Любовались достопримечательностями.
В ответ Ван Кьет направил свой пистолет сначала на Николаса, потом на девушку и выстрелил. Пуля попала прямо ей в грудь.
Линнер бросился к Бэй. Она лежала наполовину в воде, окрашивая ее своей кровью.
— Не шути, парень, — спокойно проговорил инспектор. — Ты обвиняешься в шпионаже против суверенной республики Вьетнам, и мне это известно.
Бэй еще дышала и пыталась что-то сказать:
— Чы Гото...
Николас встал на колени и приблизил к девушке свое лицо.
— Я должна...
Ее голос был как шелест ветра в речном тростнике. Линнер приложил ухо к груди Бэй: ее сердце едва билось. У Николаса перехватило горло — это он виноват в ее гибели!
— ...сказать вам...
— Оттащите же его от этой суки! — приказал Ван Кьет кому-то стоявшему за спиной Николаса.
— ... о Плавучем городе... тоннели на полпути между ним и Сайгоном... — девушка захрипела и стихла.
Дула автоматов уткнулись в спину Линнера.
— Вставай, парень! — заорал инспектор полиции и оттащил Николаса от умирающей Бэй. Его хищное, как у хорька, лицо налилось кровью и потемнело от ярости: — Ты там в тоннелях трахался! Все зачтется: и блуд, и убийство, и шпионаж. Тебя расстреляют. Ты — человек конченый!

Коннектикут — Нью-Йорк — Сайгон

— Дядя Лью! — Франсина бросилась к Кроукеру и крепко обняла его. — Мы и не надеялись, что когда-нибудь вас снова увидим...
— Я обещал, что вернусь, не так ли? — широко улыбаясь, проговорил детектив, прижимая к себе девочку.
Нынешнее задание Кроукера было настолько трудным и во многом для него неприятным, что он предпочитал о нем не думать. И в результате ни о чем другом думать не мог. По характеру он был человеком упрямым, но все для него изменилось, когда он встретил и полюбил Маргариту Гольдони де Камилло. Кроукер расследовал убийство брата Маргариты, Доминика Гольдони, самого могущественного и влиятельного руководителя мафии в восточной части Соединенных Штатов, когда, к своему удивлению и ужасу, влюбился в Маргариту. Франсина была ее дочерью.
Девочка втащила детектива в гостиную, отделанную в деревенском стиле. Дом принадлежал приятельнице Маргариты, у которой Франсина и ее мама находились сейчас в гостях.
Фрэнси страдала булимией. Болезнь эта стала развиваться у девочки, когда она поняла, что родители ее презирают друг друга, а отец, Тони де Камилло, систематически издевается над матерью. В прошлом году Кроукер помог Фрэнси справиться с булимией и таким образом прочно привязал ее к себе, что послужило еще одной причиной, из-за которой Тони возненавидел его.
— Как я рада видеть тебя, — говорила Фрэнси, держа детектива за руку. — И как здорово, что ты пришел именно сегодня, потому что...
Открылась входная дверь и