хищный Минк, горько подумал Кроукер. Сколько он еще совершил убийств? Анджела Дидион была лишь одной из его многочисленных жертв. Он почувствовал себя в вакууме, и это навеяло печаль. Трясина, бесформенная и безликая, раскинулась вокруг. Что делать теперь, когда убийца Анджелы Дидион ему известен? Он знал наверняка, что не сможет предъявить Минку ни обвинений в этом убийстве, ни в любом другом. Он проиграл.
Солнечный свет ослепил его, когда они наконец выехали из туннеля в Манхэттен. Кроукер свернул направо к Тридцать седьмой улице, здесь повернул налево, проехал несколько кварталов, остановился на светофоре, повернул направо и направился ко Второй авеню. Ему казалось, что весь город показывает на них пальцами.
Гнев кипел в нем, неосознанный гнев на Аликс. Женская логика всегда была ему непонятна. Почему она не рассказала ему этого раньше? Хотя что он мог сделать? Им все равно пришлось бы уезжать.
К черту, к черту, к черту!
Она прикоснулась к его руке, и он взглянул на нее.
— Прости меня за то, что я все это тебе рассказала. Ты ведь не виноват. — Она поправила волосы. — Я бы там больше не выдержала. Как в тюрьме — даже хуже. По крайней мере в тюрьме, наверное, знаешь, где находишься. В Ки-Уэсте с этими двумя никогда не знаешь, чего от них ожидать. Приедет ли снова Минк? Или его чувства угасли? И тогда меня убьют? Мне начало казаться, что у меня в голове шар, который становится все больше с каждым днем. Скоро останется один шар, который вытеснит все мозги, и я не смогу думать. — Она попыталась засмеяться. — Правда, глупо?
— Нет, — нежно сказал Кроукер. — Не глупо. Просто замечательно, как она смогла погасить его ярость. Всего лишь прикоснулась к нему, посмотрела на него, и вся злость обратилась в прах.
Она тихо вздохнула, словно ей было очень важно, что он поддержал ее.
— Я хотела рассказать тебе сразу, мне было важно, Лью, чтобы ты мне поверил.
— Я верю.
Она повернулась к нему.
— Сказать легко.
— Я ничего просто так не говорю, Аликс.
Казалось, она поверила ему.
— Я была в шоке, а ты как... даже не знаю... как с неба свалился.
— Рыцарь на белом коне.
Это была шутка, но она восприняла ее серьезно.
— Да, я так хотела в это верить. Но я боялась. Слишком хорошо, чтобы быть на самом деле. Я столько времени была на прицеле, все, что я знала, — это как бомба с часовым механизмом... Мне это напоминало ощущения, которые я испытывала, когда была подростком, самой симпатичной девчонкой в классе — не думай, что я преувеличиваю, стоило посмотреть в зеркало, чтобы понять это. Мальчишки слетались, как мухи на мед. Я просто купалась в их внимании. Какой девчонке это не понравится? Но потом я их узнала, всех до одного, встречалась с ними, все эти детские увлечения, ты знаешь. Я вдруг поняла, почему они так хотели быть со мной. Им было неинтересно говорить со мной, узнать меня. Им нравилось пройтись со мной при всех, потом сунуть руку под юбку. Я их возбуждала, и ни о чем другом они думать не могли. Скоро я возненавидела свою красоту. Словно я была толстоногой, длинноносой и плоскогрудой.
Она положила руку ему на колено.
— С тобой было так же, Лью. Зачем он явился, спрашивала я себя. Что ему от меня надо? — Она снова засмеялась. — Мне даже казалось, что тебя прислал Минк, чтобы проверить меня. Но скоро я поняла, что это глупо — ты убил обоих его людей.
— Ты скучаешь по нему? — Это был не праздный вопрос, скоро это могло стать его козырем, защитой или мечом над головой.
— Как тебе сказать? — проговорила Аликс, когда они подъезжали к многоквартирному дому в районе Двадцатых улиц. — Наш роман проходил в заточении, или в космосе. Мне не от чего оттолкнуться. — Она отвернулась. — Я бы не легла с ним в постель, если бы не чувствовала... чего-то. Я не такая, как была Анджела. Но я не пойму, что это было. Мне кажется, что секс с ним — это как установление физической связи одновременно с... как бы это сказать... с психологической, что ли? — Она пожала плечами.
— Не чувственной?
— Возможно, но вряд ли. Я не думала об этом. Наверное, эта связь с моим тюремщиком, он же держал меня взаперти, должна была помочь не чувствовать себя пленницей.
— Но этого не случилось.
Она едва заметно улыбнулась.
— Ты думаешь, так могло случиться?
— Нет.
— Конечно нет. Это глупо с моей стороны. Нельзя было никому верить. Но я пришла в отчаяние.