татами, она ощутила печаль, в причинах которой не могла бы разобраться сейчас. Потом она с некоторым Удивлением поняла, что скучает по Сунь Сюню, что какая-то часть ее существа не хотела покидать его теплый и удобный дом.
Однако более сильное и более настойчивое желание увело ее т комфорта и тепла: ее карма, ее предназначение быть здесь, именно здесь, это она знала твердо и несомненно.
Повиновение — вот все, что оставалось ей.
Сэннин со своей стороны с первого взгляда отнесся к ней с неодобрительным пренебрежением и молча клял ее бывшего сэнсэя за то, что тот добился своего. Не могло быть и речи о том, чтобы выгнать ее, хотя сэннин больше всего желал именно этого.
Единственная его надежда, пожалуй, заключается в том, чтобы сделать жизнь и обучение для этой женщины невыносимо тяжкими и морально и физически. Он внутренне содрогался при одной мысли о ее присутствии здесь, о том, что ее “ва” нарушит привычный порядок и ритуал.
Уже сейчас он ощущал идущий от нее чисто женский ток души, для него это был болезненный прорыв в единении сил, над которым он и те, кто ему подчинялся, трудились так долго и упорно.
Однако он улыбался любезно, как только мог, и, внутренне ликуя, передал ее на попечение ученика, который по крайней мере выпроводит ее из Кумамото.
Сэннин не мигая наблюдал за тем, как она в соответствии с этикетом поклонилась и выпрямилась. Глядя, как она отступает, он еще раз порадовался, что нашел наилучшую возможность позаботиться о судьбе новой воспитанницы: Сайго ее уничтожит.
Не в буквальном смысле, конечно, случись такое, сэннин потерял бы уважение Сунь Сюня, чего он, разумеется, не мог допустить. Нет, нет. Если он знает своих учеников, то сделал правильный выбор. В демоне, который оседлал Сайго, было нечто особенное и пугающее, его когти впились так глубоко, что сэннин оставил всякие попытки устранить его.
Пусть Призрак — под этим именем Сайго был известен нескольким сэннинам — выпроводит нежеланную женщину отсюда; ей не останется иного выбора. Достоинство не пострадает. Сунь Сюнь не сможет ни в чем его обвинить, а женщина вернется к тому, для чего она больше подходит — чайная церемония или, быть может, аранжировка цветов.
Когда Акико пришла к нему в додзё и сообщила о поручении, какое ему дается, Сайго понял, сколь низкое положение занимает он в глазах сэннина. Никудышная работа, мрачно думал он, взяв женщину-ученицу за руку. Он посмотрел на нее с гневом и негодованием, внезапно вспыхнувшими в нем.
Со своей стороны Акико сразу догадалась, что она попала в лапы к тигру. Ее “ва” противодействовало леденящему контакту с враждебными эманациями Сайго, но она знала, что ее задача — выдержать: она должна победить его, а затем — одного за другим — всех в “рю”.
После полудня в этот день Акико большую часть времени наблюдала за ним, когда он повел ее в “рю” — своего рода мир внутри мира, скрытый от всех даже в центре промышленного города, в котором было полно грязных бараков без окон.
Когда они завершили свой обход, возле них уже не было ни других учеников, ни сэннинов.
— Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, — сказал он ей, — пока я отлучусь по делу.
Она кивнула в знак согласия.
— Не произноси ни слова, пока меня не будет, и особенно когда я вернусь.
— А что случилось?
Не говоря ни слова, он сильно ударил ее по лицу. Акико покачнулась и упала на бок. Сайго стоял над ней, расставив ноги, его тело было полностью расслаблено.
— У тебя еще есть желание задавать вопросы? — Он произнес это издевательски грубо, и Акико невольно вздрогнула, но не произнесла ни звука и не сделала ни одного движения.
Сайго невнятным бормотанием выразил удовлетворение и удалился.
Оставшись одна, Акико немедленно впала в синки. Это прежде всего означало держать свой тандэн — часть существа, которую одни сэнсэи называли вторым мозгом, а другие — центром контроля за рефлексами — выключенным. Таким путем она отторгла себя от области, где была жгучая боль. Момент сильной концентрации — и она больше не чувствовала этой боли. Медленно поднялась и направилась к двери, через которую вышел Сайго.
Она ощутила движение его души за мгновение до того, как дурная эманация превратилась в физическое действие. Она легко могла уклониться от удара. Но что хорошего вышло бы из этого? Гнев Сайго сильнее разгорелся бы, и он мог причинить ей еще большее