и страстной женщиной – возможно, одной из его студенток.
"Трахает какую-нибудь бабу, чтобы отомстить мне. И, если припереть его к стенке, ответит: «Ты не желаешь видеть меня до воскресенья, да? Тогда представь себе, на тебе свет клином не сошелся».
Она вдруг представила, как он, подслушав ее мысли, с презрительной усмешкой отвечает: «У тебя определенно завышенное самомнение, если ты считаешь, что я снял бы другую бабенку лишь для того, чтобы вызвать у тебя ревность. Так вот знай, Джейни, – ты не ахти какая неотразимая».
– Брейс не такой, – твердила она себе. – Он никогда ничего подобного не скажет. Только грязный сукин сын вроде Кена смог бы себе это позволить.
И Трэйси, может, и была ахти какой, зато как человек – ноль, и с куриными мозгами.
Ничего уже не говоря о татуировке на заднице, – пробормотала Джейн.
Бабочка. Бабочка на попке.
Джейн попробовала рассмеяться, но не смогла остановить поток воспоминаний и вновь увидела перед глазами взъерошенные черные волосы Кена там внизу, между этой бабочкой и матрацем кровати.
Любопытно, почему воспоминания до сих пор вызывали такую боль и почему она все еще ощущала какую-то горечь. Смешно. До крайности. Да ей просто повезло, что она избавилась от этого чертового сукина сына Кена. Что было бы, если она не застала его с Трэйси? Что, если бы она, Господи помилуй, вышла за него замуж?
Надо благодарить Трэйси всю жизнь за то, что она спасла меня от него.
«Может, через несколько лет, – подумала она, – я буду думать, что следует поблагодарить какую-нибудь другую сучку за то, что она спасла меня от Брейса».
И она взглянула на часы.
Одиннадцать тридцать две.
С пересохшим горлом и выскакивающим из груди сердцем она вновь набрала номер Брейса. На этот раз она подсчитывала звонки. Но, дойдя до двадцати, сбилась со счета, потому что подумала, что, возможно, беспокоит его соседей. Еще через несколько звонков она повесила трубку.
И зарычала на телефон:
– Где же ты, черт побери?
Времени оставалось мало, и она поспешила в спальню. Сбросив шорты и топик, она принялась рыться в шкафу. Наконец отыскала пару старых вельветовых брюк. В поясе они были узковаты, но придется удовольствоваться ими – брюки, которые она надевала прошлой ночью, были замочены и еще не стираны.
Сверху она надела плотную замшевую рубашку.
Одеваюсь так, словно на Северный полюс.
«Пусть запарюсь, но по крайней мере буду защищена. Кстати о защите», – вспомнила она.
Подойдя к ночному столику, она выдвинула ящик и достала пистолет. Он отправился в правый передний карман брюк, а в левый упал нож.
– Теперь хоть в пекло, – бросила она на прощание, выходя в коридор.
На столе в столовой лежала сумочка, там же находился и фонарь Брейса.
Сумочку она перекинула через плечо, фонарь оставила на месте.
От него одни проблемы.
И постоянный страх разбить его.
Утром по пути на работу она купила для него новую лампочку и приобрела фонарик себе.
Новый фонарик во многом был такой же, как у Брейса, только в два раза меньше. Теперь он покоился где-то на дне сумочки.
По пути к двери она задержалась у столика.
Попробовать позвонить в последний раз?
А к чему? Его все равно нет дома.
Я еду в этот ужасный старый дом, а Брейс ничего не будет об этом знать. Если что-нибудь случится, он даже не будет иметь представления, где меня искать.
Джейн подумала о том, чтобы заехать к нему на квартиру и оставить записку – подсунуть, например, под дверь. Адрес можно было посмотреть на визитке. Но на поиск дома уйдет много времени.
А что, если окажется, что он все-таки там? Что, если он не один?
Еще раз взглянув на часы, Джейн решила, что все равно нет времени на визит. По пути к двери она подобрала записку МИРа, сложила квадратиком и сунула в карман рубашки.

Глава 19

Остановившись на другой стороне дороги, напротив старого дома, Джейн выключила фары. Просто не верилось, что она действительно собралась туда идти.
Серый, в лунном свете он выглядел древним и мертвым.
Еще когда она увидела это место впервые, что-то в нем показалось таким знакомым. Раньше она полагала, что он напоминал ей дом Бэйтсов в фильме «Псих». Но сейчас поняла, что воспоминания, которые он вызывал, были из одного романа, прочитанного в ранней юности. Но ни названия книги, ни ее автора она не могла вспомнить. Дом же ей запомнился навсегда.
Он был расположен