Карпентер.
«Могло быть и хуже», – подумала она.
Но что хорошего можно было ждать от такого места, ведь оно находилось на Дивижион-стрит – в районе, известном высоким уровнем преступности, частыми магазинными кражами, сомнительной репутации ломбардами, порномагазинами, проститутками, алкоголиками и наркоманами. Так что «Райский Отдых» не мог быть не чем иным, как притоном.
– Готова поспорить, что это бар на Дивижион-стрит, – заявила она прошлой ночью Брейсу, после того как они пролистали телефонный справочник Доннервилля на слово «рай». В нем было только четыре записи: «Рай Автомобилиста» – летний кинотеатр на северной окраине для тех, кто не любит выходить из машины; мемориальный парк «Райские Кущи» – кладбище; «Райские Тропинки» – кегельбан; и «Райский Отдых» – наверняка притон.
– Почему ты считаешь, что именно там? – спросил тогда Брейс.
– Завтра четверг, а кинотеатр работает только по пятницам, субботам и воскресеньям. Сомневаюсь, что кегельбан будет открыт в полночь в четверг, но для уверенности завтра позвоню и узнаю.
– А как насчет «Райских Кущ»? – не сдавался Брейс.
– Это же кладбище.
– Знаю, и полагаю, это именно то место, куда мог бы послать тебя МИР.
– Не хочу идти в такое место.
– А кто хочет?
– Очень забавно, черт побери. Вероятно, это все же кладбище, если учесть всю эту ерунду об аде, рае и зияющих гробах на погостах.
– Погосты – это кладбища.
– Да, знаю.
– И на этом, наверное, великое множество малышей.
– Да ну тебя.
– Но это может быть и чье-то имя, так что придется читать надгробья.
– Как раз то, чего мне больше всего хочется.
– Тебя никто не принуждает.
– Я думаю вот что – попытаю счастья сначала в других местах, и, если не повезет, тогда уж поеду на кладбище.
– Все там будем.
– О, ты чертовски любезен и жизнерадостен.
– Это потому, что буду храпеть у себя дома, а ты будешь одна шататься по разным мерзким барам и прочим малопривлекательным местам. Разве что позволишь сопровождать тебя.
– Поверь, мне бы очень этого хотелось. – После этой фразы Джейн поцеловала его, и они какое-то время лежали в обнимку на диване. Но недолго.
– Позвони завтра, когда вернешься, ладно? Хочу знать, как все прошло, – попросил он, прощаясь на крыльце.
– Но мне бы не хотелось тебя будить.
– Не разбудишь. Как ты могла подумать, что я смогу уснуть?
– Ты же сам сказал.
– Соврал.
«А не пытался ли он обмануть меня также относительно своих намерений провести эту ночь дома?» – мелькнуло у Джейн в голове, когда она переступила порог бара.
В глубине души ей этого даже хотелось.
Конечно, она бы возмутилась его коварством, но, с другой стороны, твердо знала, что избавилась бы от леденящего страха, тугим узлом стягивающего кишки, если бы обнаружила его в «Райском Отдыхе».
И с этой надеждой она окинула взглядом присутствующих. Но его нигде не было. Ни за столиками, ни за бильярдом, ни у стойки бара.
Не видно было и Рэйла – бомжа, которого она чуть не прикончила прошлой ночью.
Но зато она приметила трех женщин. Одна из них была официанткой.
Две остальные – посетительницы, надо полагать. Я – третья. Какой ужас.
Быть может, одна из них – Малыш.
Но это вполне могло быть и мужское имя.
Она не стала утруждать себя подсчетом мужчин, но на первый взгляд их было не меньше пятнадцати.
И многие из них сразу же обратили на нее внимание.
Их взгляды были оценивающими.
Джейн направилась к угловому столику, полагая, что там можно будет посидеть, не вызывая излишнего любопытства. Может, Малыш подойдет к ее столику и отдаст конверт.
Но что, если подойдет кто-то другой и начнет приставать? За тем столиком могло произойти все, что угодно, и никто бы ничего не заметил.
Поэтому она решила, что безопаснее будет за стойкой бара, и направилась к ней.
Все же очень правильно, что она надела бюстгальтер. Хотя Джейн их и не любила и по возможности старалась обходиться без них, но полуночный визит в бар, расположенный в неблагополучном районе города, просто вынуждал к этому. Как и плотно облегающая рубашка, которая, в противном случае, только подчеркивала бы каждое движение ее грудей.
Впрочем, даже бюстгальтер не защищал от сальных взглядов.
Правда, повышенное внимание, как она полагала, вызвала бы любая одинокая женщина, появившаяся в баре в полночь.
Кроме того, причина еще, вероятно, состояла в том, что она совершенно