на двоих. Третий лишний. Если у тебя есть желание продолжить ее, оставь Брейса. Я вынужден настоять. МИР".
Она передала записку Брейсу.
По мере того как он читал, глаза его, казалось, становились все темнее и темнее.
– Сюжет обостряется, – пробормотал он.
– Твое мнение?
– Меня определенно оттесняют в сторону.
– Это также означает, что прошлой ночью он за нами наблюдал, – сказала Джейн.
– По крайней мере некоторое время, – согласился Брейс. – И ему известно мое имя. Как он мог его узнать? Может, это студент? Или кто-то с факультета? Тогда было бы понятно. Посмотри, куда он тебя посылает: к статуе Безумного Коня, к мосту Милл-Крик-бридж. Все это либо на территории университетского городка, либо поблизости. И все эти литературные реминисценции.
– Твое имя он мог услышать из наших разговоров вчера ночью.
– Подслушать? – Брейс насупился. – Но большую часть времени никто не мог находиться достаточно близко к нам.
– Это мы никого не видели. Но кто-то мог бы... там, на площадке, было столько разного хлама. – Внезапно затылок у нее покрылся мурашками. – Я ведь чувствовала, что мы не одни. Готова поручиться, что он там был.
– Возможно, – согласился Брейс.
– И он хотел, чтобы я пришла туда одна.
– Этот момент мне очень не нравится.
– Мне тоже, – промолвила Джейн, почувствовав, что гусиной кожей покрылся не только затылок – мурашки побежали и по лбу, рукам, грудям и бедрам.
– По-моему, существует только одна причина, – добавил Брейс, – почему он хочет убрать меня с дороги.
– Да. – Джейн начала медленно растирать бедра через штанины джинсов. – Но все равно ничего не понятно. Если бы он хотел напасть на меня, то мог бы сделать это прошлой ночью, когда я была одна в душе. Чего проще.
– Тогда почему он хочет убрать меня с дороги? – недоумевал Брейс.
– Кто знает? А почему он вообще все это делает?
Брейс покачал головой.
– Может быть, – предложила Джейн, – нам следует воспринимать все это без задних мыслей. Возможно, это действительно какая-то Игра, а он считает себя чем-то вроде большого босса или еще кого и не хочет играть ни с кем, кроме меня.
– По всем признакам, самое время выходить из нее.
– Знаю. Это так. Но с другой стороны... – скривившись, она медленно пожала плечами. – Мне вроде бы и хочется продолжить.
– Но он проник к тебе в дом.
– Да, это так.
– Я уж не говорю о том, что он мог бы сделать.
– Понимаешь... Если его предыдущие действия в какой-то мере показательны, денежные призы будут постоянно увеличиваться.
– Но почему?
– Чтобы я продолжала участвовать в его Игре.
– Он что-то замышляет, – возразил Брейс. – И это наверняка что-то недоброе.
– Нам это неизвестно. Может, он таинственный добродетель. На манер того мерзкого типа в «Больших надеждах», появившегося неожиданно на кладбище и до смерти напугавшего бедняжку Пип?
– Мэгвич.
– Да, Мэгвич. Может, это нечто подобное.
– Тебя, похоже, не разубедишь, да?
– Да.
– Что ж, решение за тобой.
– Я хочу продолжить.
– Одна?
Она утвердительно кивнула.
– Ну, по крайней мере, я могу отвезти тебя туда. Об этом же ничего не сказано? Если ты не передумаешь играть по его правилам, я припаркую машину и подожду на мосту, пока ты спустишься вниз за деньгами. Так, по меньшей мере, я буду рядом, и, если что, ты сможешь позвать меня на помощь.
– Это было бы здорово, – нехотя произнесла она, – но я другого мнения. – Она вновь повела плечами. – Я много думала об этом. Брейс, он хочет, чтобы ты никак в этом не участвовал, и, если я позволю тебе подвезти меня туда и крутиться рядом, он может просто прекратить со мной Игру. И больше никаких конвертов, никаких денежных призов. А мне бы этого не хотелось. Я хочу доиграть до конца – во всяком случае, пока смогу.
– Какие у него могут быть возражения против того, что я тебя подвезу?
– Боюсь, что самые категорические.
Поморщившись, словно от боли, Брейс покачал головой.
– Все будет хорошо, – произнесла она. – Вот увидишь.
– Извини, – сказал он. – Это, наверное, не мое дело. Я имею в виду, что ты вольна поступать по своему усмотрению. Просто мне не хотелось бы, чтобы ты попала в беду или пострадала. У меня такое чувство, будто я обязан о тебе заботиться, но... безумие, да?
– Да, безумие.
– Мы ведь едва знакомы.
– Почти незнакомы.
– А ты и сама в состоянии отлично о себе позаботиться.
– Вполне, – прошептала Джейн,