первой вылазки я его не заметил. Но в этот раз мне казалось, что я совершаю побег из лагеря и должен пересечь желтый круг под огнем со сторожевых вышек. Любопытно, некоторые детали сначала не видны, а потом вдруг бросаются в глаза. От фонаря пользы было мало: ни одно окно не выходило на плац. Его, наверное, повесили, чтобы отпугивать диких животных, водившихся, без сомнения, в лесу.
Хирш крался по пятам; я прошел под деревьями, прыгнул на ступеньки шале, толкнул дверь и... зажегся свет.

* * *

В кресле дель Рьеко сидел Шарриак. На его коленях лежало охотничье ружье. Позади нас Пинетти закрыл дверь и прислонился к ней спиной. У нас, должно быть, был вид школьников, застигнутых во время грабежа кладовки. Шарриак засмеялся.
– "Вечерние посетители", – проскрипел он. – Очень неплохой фильм, правда, немного устарел. Вы можете предъявить мажордому пригласительный билет? Не уверен, что вас приглашали.
Мы застыли от изумления. Я первый пришел в себя.
– А ты что тут делаешь, Шарриак?
Он лениво покачался, будто под ним было не кресло, а качалка.
– Скорее уж тебя надо бы спросить... Мы подумали, что вчетвером удобнее играть в бридж. Ведь ты для этого пришел, не так ли? Кстати, дай-ка мне папочку, которая у тебя под мышкой.
Небрежным движением он наставил на меня дуло ружья.
– Ты с ума сошел? Где ты откопал этот самострел?
Шарриак рассеянно взглянул на свое оружие:
– Этот? О, в сарае – целый арсенал. Нет, будь любезен, не подходи!
Собравшись шагнуть вперед, я остановился.
– Смеешься? Да оно даже не заряжено?..
Он медленно произнес:
– Я бы не поклялся... Это называется русская рулетка. Заряжено или не заряжено? Я склонен думать, что оно заряжено. Хочешь проверить?
– Послушай, ты же не будешь в меня стрелять... Ты чокнулся! Зачем тебе это нужно?
Он скорчил гримасу:
– Ради удовольствия. А что, мне было приятно. Из-за карточек. Я напрасно послал тебе поддельные карточки, а ты вообще поступил мерзко, переправив их дель Рьеко. Он пришел ко мне и вел себя довольно противно. Можно делать что угодно, но только не трогая его карточки. Даже шутки ради. Все это его по-настоящему разозлило. Он заявил, что я не лучше тебя. Похоже, правила неприкасаемы. Как видишь, ты попытался утопить меня вместе с собой, это не очень-то любезно. Я напрасно старался убедить его, что я тут ни при чем и все это твои выдумки, он мне не поверил. Он хочет устроить нам очную ставку. Как в полицейском фильме. А если он это сделает, ты скажешь ему правду. Он был уверен, что у тебя ничего не выйдет, а теперь уже не уверен, что и у меня получится. Словом, если ты в состоянии говорить... Ты находишь это нормальным? Вот как я все представляю... – Он упер приклад в свой живот. – Мы мирно прогуливались, – весело продолжил он, – и вдруг услышали шум в этом домике. Я сразу подумал о грабителе и побежал в сарай за ружьем, чтобы защищаться. Когда я приблизился к домику, показалась чья-то фигура с оружием, направленным на меня... – Он подбородком указал на топор для разделки мяса, лежащий на столе.
– Грабитель на необитаемом острове? – съязвил Хирш, начавший приходить в себя. – С топором мясника? Он уж точно белены объелся...
Шарриак проигнорировал его замечание.
– И знаете, кто это был? Бедняга Карсевиль, который свихнулся от своего поражения. Все произошло так быстро! Он напал на меня, я выстрелил в темноте наугад. Далее – экспертиза, отсутствие состава преступления. Меня это здорово подкосило. Никто не мог такого ожидать. Мне понадобится несколько месяцев, чтобы прийти в себя. Нет, не месяцы, а все то время, которое пройдет до вступления в мою новую должность. Жером, дай мне эту папку!
Я неторопливо положил ее на угол стола.
– Тебе она ничего не даст. Она к нам не относится.
– Я знаю. Это еще один признак умственного расстройства. Этот безумный Карсевиль схватил первую попавшуюся папку и топор, украденный на кухне. Затем стал набрасываться на всех, подобно душевнобольным в Америке, которые расстреливают целую школу. Сильный стресс... Неустойчивый характер, чрезмерная возбудимость, но главное – сильный стресс. Какая жалость!
– А Хирш? Как ты объяснишь?
– О Хирше не беспокойся. Ты его уже зарубил. Топором. Когда я думаю о нем... Я еще дешево отделался!
Впервые за все время я забеспокоился. Шарриак говорил совершенно серьезно. Чем больше он говорил, тем